Одним из основных направлений работы департамента была реализация федеральной целевой программы «Электронная Россия» в части мероприятий, закрепленных за министерством. Сегодня уже в качестве независимого эксперта он делится своим взглядом на тенденции развития отечественного корпоративного рынка, которые, безусловно, необходимо учитывать тем, кто отвечает за совершенствование корпоративного управления, выстраивание эффективных бизнес-процессов и информационное обеспечение бизнеса.
Какой вам видится текущая экономическая ситуация в России? Каковы основные локомотивы ее развития, и насколько удалось стране отойти от сырьевой зависимости?
Желание отойти от сырьевой экономики провозглашено достаточно давно. С 1997 года практически все программы правительства предполагали структурную перестройку экономики и отход от сырьевой зависимости. Дело не в программах — их было написано много, и текущие программы не так уж плохи. Однако тенденций, свидетельствующих, что мы действительно отходим от этой зависимости, не видно.
В стране сформирована потребительская экономика. Люди устали жить плохо, в постоянных реформах. И благоприятная экономическая конъюнктура позволяет им жить и потреблять как в лучшие советские годы. В такой ситуации достаточно сложно проводить какие-то болезненные структурные изменения экономики, отказывая в поддержке неэффективным отраслям.
Традиционные «посылы» в область инноваций и ИТ пока остаются благими пожеланиями. Говорить о том, что наметилась тенденция «локомотивного», качественного роста в инновационных секторах, включая развитие ИТ и нанотехнологии, было бы преждевременно. Инвестиции в эти секторы уже пошли, но преимущественно государственные. А государственные вложения, куда бы они не были направлены, не дадут качественного роста отрасли. Без существенной доли частных вложений качественного роста не добиться.
С другой стороны, в целом ситуация по качеству проектов, даже с учетом государственных вложений, не очень благоприятная. Эти проекты только еще больше подогревают ажиотаж. Появление государственных денег «сбивает нюх» у инвесторов. В этом смысле государство оказывает медвежью услугу. Многие настаивают, что ИТ-бизнесу нужна государственная поддержка; я же всегда был противником прямой поддержки. Я сторонник развития ИТ-сектора через повышенный интерес государства к услугам, предлагаемым этим сектором, в частности к улучшению качества госуправления за счет использования информационных технологий и расширению спроса на ИТ-услуги.
Кстати, в последнее время и с желанием отойти от сырьевой экономики тоже не все очевидно. Страна научилась перераспределять финансовую ренту от продажи углеводородов внутри страны, а также прекрасно использовать преимущества большой сырьевой державы в мировом масштабе. Поэтому я сейчас не стал бы так безапелляционно утверждать, что избавление от сырьевой зависимости является главной задачей на сегодняшний день.
Как на этом фоне, в условиях противоречивой экономики, выглядит тенденция к укрупнению бизнеса? Чем объясняются мотивы к консолидации в России?
Консолидация бизнеса — это тенденция, которая действует во всем мире. С 1990-х годов количество поглощений чуть ли не удваивалось каждый год-два. Это глобальная тенденция, продиктованная конкуренцией. Россия становится частью мировой экономической системы, значит, эта тенденция оказывает влияние и на нее. Кроме того, Россия — традиционно страна крупного бизнеса, но многие цепочки были неэффективны, и к тому же в результате приватизации какие-то связи были разрушены. Постепенно что-то стало создаваться заново. При благоприятной рыночной конъюнктуре более эффективные предприятия поглощают менее эффективные.
Однако все это верно в случае существования действительно конкурентных условий, когда четко и в полной мере применяется антимонопольное законодательство. К сожалению, в России эти условия выполняются не вполне.
Впрочем, выживание в борьбе с конкурентами, в том числе международными, не является единственным мотивом консолидации и излишней монополизации в стране. Крупные холдинги (в основном государственные) становятся еще крупнее, подминая под себя все более или менее интересные бизнесы. Правительство активнее оказывает неформальное воздействие на крупные компании. В последние годы (в том числе в процессе рейдерских захватов) в стране происходит передел собственности. Остается только надеяться, что этот передел — в пользу более эффективных собственников.
Как, с точки зрения бизнеса и государства, выглядит привлечение российскими компаниями инвесторов и выход на IPO? В чем общность и различия этих взглядов?
IPO — всего лишь первичное публичное предложение. Компании, которые хотят привлечь инвестиции на открытом рынке, продают часть своих акций. В IPO с точки зрения и бизнеса, и государства я не вижу ничего плохого. Многочисленность IPO скорее говорит о здоровье экономики. Компании становятся более прозрачными и понятными инвесторам. Однако важно не переборщить: на фондовом рынке дело нередко оборачивается лопнувшим пузырем. У нас в России эта тенденция «с перебором» в последнее время стала весьма заметной.
С одной стороны, популярность IPO можно объяснить отложенным предложением. Действительно, по мере своего развития некоторые крупные холдинги наладили производство, выстроили все бизнес-цепочки и корпоративную систему, наладили бизнес-модели, решили проблемы с акционерами, одним словом — пришли к хорошей практике корпоративного управления. В результате они сейчас могут стать интересными для потенциальных инвесторов. Компании, сумевшие перестроить и упорядочить бизнес, сейчас хотят получить достойную отдачу. Поэтому они и выходят на IPO. В 1990-х годах таких случаев не было вообще, в то время как во многих странах количество IPO огромно. Для нас это старт.
С другой стороны, стоит выделить тенденцию выхода на фондовый рынок большого количества государственных компаний. Вероятно готовясь к этому, стремясь поднять свою капитализацию, они осуществляют консолидацию и захватывают новые активы. Сегодня государство практически рассчиталось со своими внешними долгами, но вот корпоративный долг вырос в несколько раз. Скорее всего, эти средства идут на покупку новых активов, консолидацию бизнеса. Однако это довольно рискованный путь и уже сейчас видно, что по некоторым крупным компаниям, не так давно громко проводившим IPO, аналитики меняют свои прогнозы не в лучшую сторону.
Конечно, нельзя не сказать о желании многих компаний и инвесторов использовать благоприятную ситуацию и «снять пенку» с перспективного рынка: сейчас только ленивый не говорит о больших перспективах Бразилии, России, Индии и Китая (так называемые страны БРИК). Кстати, с 2000 года капитализация российского фондового рынка выросла более чем в двадцать раз, а потому спрос на акции отечественных компаний устойчив.
Но получается, что прибыль от инвестиций в отечественные компании уходит обратно на Запад. Какой в данном случае могла бы быть позиция государства?
Подобное происходит в любой стране. Вложения в США еще больше; туда вкладывают инвесторы практически со всего мира. Я бы не стал связывать этот вопрос с национальными особенностями и настаивать, чтобы государство оберегало отечественный рынок, не допуская на него иностранных инвесторов. Если какие-то разработки отечественных компаний государство сочтет важными с точки зрения национальной безопасности, то всегда сможет сделать их закрытыми, как составляющие гостайну; никакими другими методами ограничивать инвестиции не нужно. С другой стороны, для стимулирования выхода компаний на IPO, на мой взгляд, господдержка тоже не нужна. Что касается фондового рынка и всего того, где крутятся деньги инвесторов, государственная поддержка является излишней.
У нас только недавно предприятия стали «раскрываться» — в первую очередь те, которые сами заинтересованы в привлечении инвестиций, и таких компаний становится все больше. Однако до сих пор нет требования государства, чтобы все публичные компании (а таких у нас все еще на несколько порядков больше), вне зависимости от их желания, обязались составлять отчетность по международным стандартам финансовой отчетности, как во всем мире, а не только по российским правилам бухгалтерского учета, которые слишком привязаны к принципам налогового учета и не отражают реального финансового положения. В этом случае государство могло бы защитить инвесторов и сделать предприятия более прозрачными и открытыми для акционеров, потенциальных инвесторов и всего рынка в целом. Раз уж назвался «открытым акционерным обществом», то есть публичной компанией, то будь полностью прозрачным и раскрывай свою отчетность по МСФО независимо от своего желания. Не хочешь быть прозрачным — переходный период три-пять лет — и преобразовывайся в закрытую форму, например, в ООО. Этот шаг было бы целесообразно сделать государству, чтобы экономика была более прозрачна и открыта, устранить возможные риски недобросовестных действий со стороны эмитентов, защитить инвесторов и акционеров. И в целом повысить инвестиционную привлекательность страны, перейдя на понятный всему миру финансовый язык.
Почему российские инвесторы, даже при наличии свободных средств, не спешат вкладывать их в отечественные проекты?
Иностранные инвесторы, вкладывающие средства в Россию, — это совсем другие инвесторы и другие инвестиции по сравнению с теми нашими инвесторами, которые вкладывают в развитые экономики. Россия все еще рискованная страна, и деньги, которые сюда вкладываются, — это совсем другие деньги. Иностранные инвестиции в России носят в основном венчурный характер, то есть инвесторы понимают, что здесь большая прибыль, но и большие риски все потерять. Есть класс инвесторов, которые готовы рисковать и инвестировать не только в Россию, но и в Индию, Китай и другие страны. Инвестор обычно в своем портфеле всегда имеет определенный процент инвестиций в развивающиеся страны.
Наш инвестор, возможно, тоже имеет венчурную часть финансирования, но в основной своей массе он хотел бы иметь более гарантированную часть инвестиций. И здесь уже проблема отечественной экономики. Она непрозрачна, с неочевидными для большинства инвесторов тенденциями развития, ролью государства. Поэтому многие отечественные инвесторы с удовольствием вкладывают средства в развитые страны, где не столь большой доход, но инвестиции менее рискованные и более прогнозированный рост и движение денег. Кстати, в ряде стран уже обеспокоены тем, что во многих предприятиях слишком много российского капитала.
Следует также отметить, что в отечественных проектах в последнее время серьезно возросла роль административного ресурса, а это серьезно повышает и стоимость проекта, и экономические риски. Как показывает практика, в такой ситуации выгодно реализовывать крупные проекты с государственным участием и государственными гарантиями.
Как в условиях консолидации бизнеса меняются требования к корпоративному управлению?
Начиная с 2000 года можно отметить тенденцию концентрации собственности. На большинстве предприятий появляется мажоритарный собственник или формируется группа преобладающих акционеров. На это в том числе повлиял период недобросовестных захватов, банкротств и рейдерских атак.
Поэтому, вероятнее всего, не следует ожидать дальнейшего процесса реального раскрытия и повышения прозрачности российских компаний. К сожалению, опыт «Юкоса» (с точки зрения корпоративного управления) и осознание того факта, что «белый бизнес» более уязвим для давления со стороны государства, повлияли на действия компаний. Даже те, что выходят на фондовый рынок, скорее декларируют прозрачность, чем реально к ней стремятся.
Думаю, сохранится тенденция вывода прибыли за рубеж и вложения в иностранные — пусть даже менее доходные по сравнению с отечественными — проекты. При этом корпоративные долги вряд ли будут уменьшаться. Это своеобразная модель защиты корпораций от захватов, недобросовестных действий представителей госорганов. Модель защиты в условиях нестабильности и атрофированных правил игры. Ведущие специалисты ГУ ВШЭ Андрей Яковлев и Юрий Данилов в своем недавнем исследовании пришли к выводу, что такая модель серьезно повышает риски финансовой нестабильности страны в целом.
Но стоит отметить и положительные сдвиги. Они в первую очередь будут связаны с тенденциями все большего проникновения ИТ. На отечественных предприятиях уровень использования ИТ намного ниже, чем в развитых странах. При этом использование ИТ именно в процессе управления компаниями еще менее глубоко. Но как раз консолидация бизнеса потребует налаживания современного качественного управления. Использования компьютера не как печатной машинки, а как неотъемлемого механизма управления.
Как в связи с этим выглядят новые требования к информационному обеспечению бизнеса?
Постепенно отмирают традиционные представления о бюджетировании, так как они не вполне отвечают духу времени. Необходимо гибкое, плавающее бюджетирование. Поэтому непременно будет изменяться парадигма систем управления. Приходится управлять большими сетями, которые могут быть разбросаны по разным точкам мира. Причем управлять ими нужно из одного или нескольких мест, они должны работать независимо друг от друга и в единой точке собирать и показывать результат. Это большая работа и людей, и машин, и все это необходимо четким образом состыковать. В России пока эта тенденция нужной силы не набрала, но понимание новых подходов в управлении постепенно растет.
Должны прийти новые, современные технологии и ИТ-продукты, которые смогут поддержать эту парадигму. К примеру, старые ERP-системы поддерживали обычное, но не гибкое бюджетирование. Это диктует новые требования к ИТ-продуктам.
Появление нового поколения продуктов станет по-своему революционным шагом. Думаю, будет сделана ставка на свободное программное обеспечение. Соответствующая бизнес-модель будет состоять в оказании услуг по настройке и управлению ИТ-системами, но на основе открытого софта.
Насколько высшее руководство компаний в тандеме с ИТ-директорами способно оперативно реагировать на подобные изменения в бизнесе и экономике? Чего им не хватает и что необходимо сделать в первую очередь?
Те компании, где ИТ-директора не включены в бизнес-процессы и не выстраивают эти бизнес-процессы сами, скорее всего, обречены. Это модель 1990-х годов, когда ИТ-директора считались по сути завхозами, их полномочия не распространялись намного дальше закупки партии компьютеров.
Сегодня компьютеры стали важнейшим инструментом управления, они встроены в единую цепочку управления бизнесом. Но в этом случае ИТ-директор уже не может заниматься хозяйственной деятельностью. Он должен заниматься управлением. Он теперь не ИТ-директор, а главный менеджер, ответственный за выстраивание бизнес-процессов. На его месте должен быть грамотный управленец, строящий бизнес-процессы, в которых компьютеры участвуют наравне с людьми. Многие термины, например, аграрного или индустриального века, уходили из нашей жизни. Точно так же из обихода уйдет и понятие ИТ-директора в сегодняшнем его понимании.
Кстати, эта тенденция справедлива для всего ИТ-сектора. В настоящее время он в большой степени ориентирован на государственные поставки; государство своими обещаниями еще более поддерживает этот интерес. Налицо «избалованность» ИТ-компаний, которые привыкли получать легкую прибыль, куда проще продавать государству «железо», чем осуществлять проекты по повышению качества управления за счет внедрения ИТ, а государство, со своей стороны, и не особенно требует этого. Все это напоминает мне ситуацию до 1998 года, когда банки с удовольствием играли с государством в ГКО, но абсолютно не обращали внимания на реального клиента, которому был необходим истинно банковский продукт — кредит. Говорили даже, что банкам неинтересно работать с клиентами, что они не умеют работать с широкой клиентурой. Но, как оказалось, все встает на свои места.
IPO — катализатор автоматизации
Объем российского рынка интегрированных систем управления предприятием достиг 365,12 млн. долл., что соответствует годовому приросту в 54,7%. По мнению аналитиков IDC, рост рынка был обусловлен как появлением новых пользователей в ряде отраслей, так и динамичным развитием среднего и малого бизнеса. Крупные же российские компании в прошлом году очень активно проводили открытое размещение акций и расширяли свою деятельность за пределами страны, приобретая зарубежные активы и создавая совместные предприятия. Подобная интеграция в зарубежное сообщество и наращивание международного присутствия требует повысить уровень прозрачности бизнеса и эффективность управления, что немыслимо без ИСУП.
«Открытое размещение акций стимулирует интерес крупных компаний к зарубежным ERP-системам », — комментирует Елена Семеновская, руководитель программы исследований IDC по рынку программного обеспечения. Сильнее, однако, заинтересованность в развитии вертикальных решений, на которые существует повышенный спрос. Также важна растущая конкуренция в ряде отраслей: ярким примером служат торговый и банковский секторы, а также телеком. Есть и факторы более высокого уровня, такие как рост экономики и стабильная политическая ситуация, побуждающие руководство компаний к более смелым действиям в области ИТ-инвестиций.
Ведущим на рынке остается непрерывное производство. Другим важным отраслевым сегментом стала энергетика, впервые занявшая второе место. Далее в списке наиболее привлекательных отраслей следуют дискретное производство, связь, розничная торговля и транспорт. В IDC считают, что российский рынок ИСУП в ближайшие пять лет будет расти в среднем на 30% в год. Наиболее динамичным станет объединенный правительственный сектор. Бизнес-услуги и розничная торговля также будут развиваться опережающими темпами.