История города Глупова
Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления (М. Е. Салтыков-Щедрин).
Когда наблюдаешь за действиями наших властей, или «чиновных архистратигов», как называл их Салтыков-Щедрин, то возникает полное ощущение, что люди эти совершенно не читают правильных книг. Иначе как объяснить, что раз за разом мы все время наступаем на одни и те же грабли?
Вот, скажем, с 1 ноября заработал в государстве Единый реестр интернет-сайтов, или черный список, для блокировки в Интернете материалов, содержащих запрещенную информацию. В принципе, система запретов, построенная достаточно гибко, позволяет избирательно блокировать отдельные веб-страницы.
Однако на практике все это дело оказалось поставленным так, что из-за претензий чиновников к единственной странице оказывались заблокированы – целиком по IP-адресу – гигантские информационные ресурсы вроде, например, торрент-трекера Rutracker, энциклопедии Lurkmore или библиотеки Либрусек.
В «Истории одного города» Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина эта старинная русская традиция именуется головотяпство.
«Был в древности народ, головотяпами именуемый, и жил он далеко на севере, там, где греческие и римские историки и географы предполагали существование Гиперборейского моря. Головотяпами же прозывались эти люди оттого, что имели привычку «тяпать» головами обо все, что бы ни встретилось на пути. Стена попадется – об стену тяпают; Богу молиться начнут – об пол тяпают».
Сатирик XIX века в своей истории города Глупова настолько метко отразил неистребимые черты и нашей бюрократии, и нашего народа, замешанные на безграничном «начальстволюбии», что всю историю бестолкового введения интернет-цензуры при желании можно излагать цитатами из Салтыкова-Щедрина.
Однако здесь речь пойдет про кое-что иное.
Дракон
Единственный способ избавиться от драконов – это иметь своего собственного... (Е. Л. Шварц).
Один из самых поразительных моментов сюжета про нынешний ввод в России «черных списков» для Интернета – то, что сделано это с очевидным нарушением Конституции РФ (если кто забыл или не в курсе, полезно перечитать статью 29, пункт 5 Устава Основного Закона: «Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается»).
Причем под эти действия подведена и своеобразная социологическая база: цензуру в Интернете, дескать,.. желает сам российский народ. В сентябре 2012 г. Аналитический Левада-Центр провел соответствующий опрос среди 1600 наших соотечественников и установил, что ЗА цензурные ограничения на информацию в Сети выступают около 2/3 населения (63%), в то время как ПРОТИВ -- чуть меньше 1/5 (19,5%).
Социологов почему-то совершенно не смущает, что их исследование проводится по проблематике, в явном виде противоречащей Конституции РФ. Значит, по такой же точно схеме можно проводить и другие социологические исследования сомнительной полезности. С вопросами типа того, выступаете ли вы ЗА правовые преимущества для русских по сравнению с инородцами (кавказцами, цыганами, евреями и т. п.). Понятно, что это вопиющее нарушение Закона, но понятно и то, что результат подобного опроса также будет выглядеть очень непривлекательно...
Почти семьдесят лет тому назад, в 1943 г., драматург Евгений Шварц начал работу над своей самой пронзительной пьесой «Дракон», у которой после ее завершения в 1944 г. оказалась и самая трудная, пожалуй, судьба. Первая же попытка ее постановки Ленинградским театром Комедии во время войны сразу же привела к тому, что спектакль был снят, а пьеса попала под полный запрет цензуры, действовавший и долгое время после смерти Сталина – до 1962 г.
.jpg)
В 1962 г. «Дракона», наконец, поставил Марк Захаров в Студенческом театре МГУ. Но и во времена хрущевской оттепели всего после нескольких представлений крамольный спектакль опять был запрещен. Чем же так сильно раздражала эта притча-сказка советскую власть?
В пьесе Шварца люди, которых герой спасает от поработившего их тирана, в большинстве своем и не особенно хотят-то, чтобы их спасали. Свобода им не нужна, что с ней делать, они не знают, уж лучше оставаться в рабстве, лишь бы была стабильность и господин главный начальник был помягче. Так что, лишившись одного тирана, они с готовностью идут под власть другого.
Когда с началом перестройки Марк Захаров получил, наконец, возможность вернуться к столь важной для него пьесе и в 1988 г. сделал по ней фильм «Убить дракона», то одна из ключевых формул «народной психологии» повторяется там дважды подряд, чтобы до зрителей дошла, наконец, вся ее дичь:
– Единственный способ избавиться от Дракона – это иметь своего собственного.
– А еще раз можно? – Про что? – Про Дракона.
– Единственный способ избавиться от Дракона – это иметь собственного.
Вот как недавно охарактеризовал пьесу Григорий Чхартишвили, более известный публике под именем Борис Акунин: «По-моему, это самое безжалостное и самое точное литературное произведение о России. И никак она, бедная, из этой страшной сказки не выберется...».
Град обреченный
Под нависшими ночными тучами замерший от ужаса город на холме, а вокруг города и вокруг холма обвился исполинский спящий змей с мокро отсвечивающей гладкой кожей (А. и Б. Стругацкие).
По-своему очень созвучное пьесе Шварца – и равновеликое по авторскому таланту – произведение на рубеже 1960--1970-х гг. написали братья Стругацкие, дав роману название «Град обреченный». Позднее, в своих мемуарах, Борис Натанович Стругацкий вспоминал, что «так называется известная картина Рериха, поразившая нас в свое время своей мрачной красотой и ощущением безнадежности, от нее исходившей». Благодаря многим своим особенностям эта книга занимает совершенно особое место в творчестве самых выдающихся отечественных фантастов. По свидетельству авторов, ни над одним из своих романов они не работали так долго и так тщательно, выверяя каждое слово и букву. Причем заранее прекрасно зная, что работают гарантированно в стол, будучи абсолютно уверенными, что при их жизни эту книгу в СССР напечатать будет невозможно.
.jpg)
Вряд ли есть хоть какой-то смысл углубляться здесь в содержание этого большого и глубокого произведения о грандиозном Эксперименте, проводимом над землянами где-то в другом мире, за пределами нашего понимания о свойствах пространства и времени. Достаточно лишь сказать, что главная проблема романа – «Как жить в условиях идеологического вакуума? Как и зачем?» – после 1991 г. оказалась на редкость созвучна реалиям нашей страны.
Страны, где вакуум, образовавшийся на месте идеологии КПСС, настойчиво пытаются заполнять религией. Которую, оказывается, глубоко уважают и откровенные бандиты, и погрязшие в коррупции воры-чиновники, и даже, прости господи, система высшего и среднего образования.
Судьба сложилась так, что в 1991 г. не стало Аркадия Натановича Стругацкого, а значит, не стало в литературе и АБС, как издавна принято именовать знаменитый тандем фантастов. Без брата Борис Натанович почти перестал заниматься написанием романов, за двадцать последующих лет выпустив всего две очень невеселые книги. Да и на жизнь, на все происходящее в стране он смотрел с нескрываемой грустью и тоской.
Из всех его интервью было видно, что БНС уже совсем, совсем перестал верить в светлое будущее. Но он был убежден, похоже, что, как написал о нем Борис Акунин,»это не освобождает его от необходимости участвовать в заведомо безнадежном деле – сеять разумное, доброе, вечное". И хотя из этих семян что-то все никак ничего хорошего так и не вырастает, оставалась-таки у него одна надежда.
Когда на похороны БНС в Санкт-Петербург среди множества других москвичей приехал литератор Дмитрий Быков, наиболее известный публике как автор «Гражданина поэта», он рассказал такую историю.
(Не все, быть может, знают, но наряду с интенсивной писательско-публицистической деятельностью, Дмитрий Быков вот уже много лет преподает в школе русский язык и литературу.)
Так вот, в начале ноября этого года он послал Борису Натановичу несколько вопросов от школьников, которые сейчас в 11-м классе проходят у него трилогию Стругацких. Вопросов у них было довольно много, однако БНС на все из них содержательно ответил. И закончил письмо словами: «Привет умным детям. На них вся надежда»...
Здесь, снова возвращаясь к государственной цензуре, от которой так страдали когда-то и Евгений Шварц, и братья Стругацкие, а теперь вот она снова стала распространяться и на Интернет, уместно напомнить один важный нюанс в результатах социоопроса «Левада-центра». Наиболее отчетливо выступили против введения цензуры люди молодые и образованные: «Чем выше образование и уровень жизни и чем моложе люди, тем чувствительнее люди к ограничению их свобод».
Кстати, здесь будет уместно напомнить финал картины Марка Захарова «Убить дракона». В нем главный герой после тяжкой битвы делает еще более тяжкое открытие – для того чтобы освободить людей, недостаточно убить дракона. В пьесе у Шварца все завершает тотальный хэппи-энд, однако в фильме финал открытый.
Борьба за свободу в умах и сердцах детей только начинается.