Синдром бесполезности

Как часто мы ошибаемся, полагая, что предложенная нами идея абсолютно оригинальна и ничего подобного никто ранее не выдумывал.

Если попытаться окинуть мысленным взором основные философские течения, овладевшие умами хоть сколь-нибудь значительной части населения, то окажется, что все они, отвечая на вечные вопросы «Зачем?» и «Куда движется человечество?», дают индивидууму положительные ориентиры для него самого и представления о смысле бытия общества (бессмертие души, беспредельное самосовершенствование, достижение гармонии и т.п.). Именно благодаря этому означенные идеи и стали столь популярными, именно поэтому, выражаясь современным циничным языком, PR-кампания по их раскрутке была столь эффективна.

Однако с развитием технологий непрерывно появляются новые пути развития, которые невозможно было предвидеть ранее. Так, со значительным повышением производительности труда в индустриальном обществе появилась надежда на реализацию на земле христианских идей о свободном труде, равенстве и братстве, правда, при одном малюсеньком условии — воспитании более совершенного, сознательного человека новой формации. (Вы, конечно, догадались, что я говорю о коммунистических идеях.) Пришедшее после многих десятилетий бесплодных попыток понимание невозможности выполнения этого скромного требования и стало одной из основных причин прекращения глобального эксперимента по их реализации.

Потрясающие успехи информационных технологий на рубеже веков вновь пробудили надежды на создание более совершенного гуманоида, а значит, и на положительный смысл бытия. Именно естественную необходимость такого развития обосновывает Андрей Суходуб, во многом разделяющий и дополняющий в духе традиций русских мыслителей идеи Рея Курцвейла (Ray Kurzweil), с основными положениями которых можно познакомиться, например, в интервью с ним (см. Computerworld Россия, №4/06, с. 36).

Публикуя статью А. Суходуба, мы хорошо понимаем, что, наблюдая процесс изнутри, будучи только частичкой потока, можно лишь строить предположения об истинных направлениях движения. (Мы и сами не раз предпринимали такие попытки.) И выводы автора — одна из гипотез. Во всяком случае, они никак не противоречат близкой лично мне цели бытия по Гегелю — познанию Абсолютной идеи, а скорее наоборот, приближают ее, предсказывая появление в самое ближайшее время новой, более совершенной кибер-цивилизации. Возможно, так и случится, но лично мне почему-то не хочется быть свидетелем этого, и я предпочитаю думать, что это произойдет значительно позднее. Каждый волен (или не волен) подставить (или не подставить) собственную дату...

Куда ни взгляни, мы видим учреждения (административные, торговые и научные), где высшее начальство изнывает от скуки, просто начальство оживляется только подсиживая друг друга, а рядовые сотрудники тоскуют или развлекаются сплетнями.

С.Н. Паркинсон. Непризавит, или Болезнь Паркинсона.

Общество ходячих мертвецов

За перегородкой раздается храп — Пол снова уснул. Уже восемь вечера, а он все не идет домой. Иногда он ставит какие-то опыты в лаборатории, но большую часть времени сидит за компьютером, щелкая курсором между окнами своего интернет-браузера. Полу нечего делать на работе, дома жена, от одного голоса которой хочется сунуть голову в петлю. Пол бесполезен в этом мире и, наверное, хорошо это знает. Иногда он вообще не появляется на работе. Тогда звонит его ошеломляюще скучная жена, изредка его ищут по телефону какие-то страховые агенты — никто не знает, где Пол. Вероятно, в эти дни он отдается какой-то тайной страстишке, которая освещает будни ходячего мертвеца. Так течет его никому не нужная жизнь, так поддерживается метаболизм веществ, не принося никакого удовлетворения оболочке, а монитор на столе помогает не замечать всей пустоты подобного существования...

Пол — один из тех, о ком пишет Дэвид Болховер в книге «Живые мертвецы» (The living dead: The truth about work and what to do about it). Как утверждает автор, они представляют собой обширный слой населения. В США, например, 14,6% служащих признались в том, что в рабочее время постоянно просматривают сайты, не имеющие отношения к выполняемой работе. К Интернету на рабочих местах подключено около 70 млн. человек. Таким образом, более 10 млн. «работников» получают зарплату, играя в покер с компьютером, изучая свое генеалогическое древо или развлекаясь в форумах и чатах. Как пишет автор, эти люди отчаянно помирают от скуки, а Интернет и e-mail — просто средства хоть как-то отвлечься или развлечься. И это в «работогольных» США! В Великобритании, как отмечает газета «Дэйли Мэйл» (March 2, 2004), налицо симптомы синдрома, противоположного «работоголизму», — «работоробости» (workshy culture). Здесь, по-видимому, дело, обстоит еще хуже. По результатам опроса, около 56% служащих в этой стране считают, что их работа скучна, и 87% полагают, что их работа скучна время от времени (Dr. Raj Persuaud, Daily Mail Health Section). В другой публикации той же газеты (February 25, 2005) представлены результаты недавнего опроса, согласно которому лишь 15% всех научных сотрудников в Великобритании довольны своей работой. А остальные 85%? А остальные в чем-то очень похожи на Пола. Еще хуже обстоит дело с представителями других «квалифицированных» профессий. Среди банкиров лишь 8% удовлетворенных работой, среди адвокатов и программистов таких по 5%, среди агентов по недвижимости — 4%, среди госслужащих — 3%, среди архитекторов — 2%. Зато среди представителей профессий ручного труда, так называемого сословия blue collar (синих воротничков), число таких людей гораздо выше: среди парикмахеров — 40%, поваров — 23, сантехников, механиков и строителей — 20, электриков — 18%.

Результаты упомянутого выше исследования свидетельствуют о том, что лишь те люди, чья профессиональная деятельность практически не требует использования машин и компьютеров, чувствуют себя более-менее удовлетворенными тем, что они делают. Причины неудовлетворенности собой и своим трудом вовсе не в низкой оплате труда или сложных отношениях с начальством и коллективом, а в синдроме бесполезности. Число людей, чувствующих себя бесполезными, будет нарастать пропорционально прогрессу. И чем более опосредована компьютерами деятельность в той или иной профессии, тем более выраженным будет этот синдром.

Феномен скуки

Производственная скука — одна из самых коварных ловушек человечества. По словам доктора O.Х. Мэйвора, творившего в первой половине XX в., «скука — признак удовлетворенного невежества, притупленного восприятия, бесчувственности симпатий, тупости, низкой способности к концентрации и слабости характера». В то же время исследования современных ученых показывают, что скуке в процессе работы чаще подвержены люди с несколько б?ольшим творческим потенциалом, нежели тот, какого требует характер выполняемой ими деятельности. Они скучают на работе, потому что большинство задач, которые им приходится решать, не представляются им сложными и захватывающими. Как показывают исследования, этому сильнее подвержены мужчины, что помимо прочего выражается и в их большей склонности к супружеским изменам. Кроме разводов, скука также часто становится причиной клинической депрессии, алкоголизма, переедания, ожирения, самоистязания, азартных игр, интернет-зависимости, погружения в наркотики, вандализма и преступности (Daily Mail, June 8, 2004).

Интересно, что появление в английском языке слова boredom (т.е. скука) в 1760 г. совпадает по времени с началом промышленной революции (L.F.Svendsen. A Philosophy of Boredom, 2005). Эта проблема возникла с внедрением машин и рутинных автоматических работ, уподобляющих человека роботу, лишенному всякой креативности и изобретательности.

Смена элит

По словам Жака Эллюля, в технологическом обществе растет число людей, не способных адаптироваться к нечеловеческому ритму современной жизни с ее упором на узкую специализацию. Появляется новый класс людей, которые никак не могут быть полезны для общества, так как нет смысла пытаться их нанимать даже за минимальную зарплату.

Однако не будем тратить время на неудачников, оставшихся за бортом прогресса, посмотрим на преуспевающих. Увы, и здесь картина не такая уж радужная. Как показывают результаты недавнего исследования, опубликованные в журнале «Нью Сайентист», большинство американцев как представителей самого прогрессивного общества на Земле, задающего темп остальной части человечества, в основном успевают идти в ногу со временем лишь благодаря массовому использованию химикалий-бустеров (New Scientist, November 2005, p. 47). Мода на допинг, таким образом, в современном обществе простирается далеко за пределы олимпийских видов спорта.

По мере того как машины становятся умнее, жертвами приносимой ими скуки и синдрома бесполезности начинают становиться представители все более интеллектуальных профессий. Креативный, новаторский характер человеческой натуры постепенно сходит на нет, находя применение лишь в совершенствовании машин. По мнению Джонатана Хюбнера, физика, работающего в Пентагоне и проводившего соответствующие исследования, инновации в науке и технике достигли своего пика в 1873 г. и с тех пор их количество падает. Наиболее продуктивным следует считать период между 1873 и 1915 гг., когда, например, творил Томас Эдисон, один запатентовавший около тысячи изобретений. По мнению Хюбнера, мы приближаемся к новому каменному веку. И хотя прогресс в развитии нанотехнологий ошеломляющий, тем не менее инновационность его снижается, а сам процесс уходит из поля зрения человека. Прогресс все более приобретает форму абстрактного компьютерного процесса (New Scientist, July 2005, p. 26—27).

Коварство человеческой натуры состоит в том, что люди, пользующиеся благами цивилизации, становятся своего рода «инвалидами» и уже не в силах помыслить себя без всех тех устройств, которые помогают им в повседневной жизни. Этот «синдром скрытой инвалидности» человека в современном постиндустриальном обществе подметил философ Иван Иллич. Сказать «нет» все более свирепому диктату машин — абсолютная крамола для современного общества, восстание против навязываемой компьютерами воли. Но иногда задушенная и загнанная в глубокое подполье бессознательного человеческая натура дает о себе знать жалкими протестами в виде неврозов, депрессий, разного рода немыслимых извращений, столь распространенных именно в наиболее развитых обществах. На самом деле люди ненавидят компьютеры, как класс рабов ненавидит класс господ.

Психофизиология синдрома бесполезности

Одним из уникальных отличий организма человека от организма животных является нарушение симметрии. Как частный случай этого феномена можно назвать явное доминирование функций левого полушария головного мозга, с которым собственно и ассоциируется самоидентификация человека, т.е. его «Я». Однако, по мнению писателя и исследователя Колина Вилсона, у каждого из нас в черепной коробке по сути два мозга. Правое полушарие выполняет функцию безмолвного партнера, снабжающего нас витальной энергией, волей к жизни. Взаимоотношения двух полушарий можно себе представить не только как сотрудничество, но и как соперничество. Как пишет Вилсон, изначально человек был полностью правополушарен. Особенность правого полушария в том, что оно отвечает за общее представление о мире, оно отражает мир в образах, ответственно за интуицию, в то время как все инструментальные функции человека (речь, абстрактное и ситуативное мышление) сосредоточены в левом полушарии. Вилсон сравнивает левое полушарие с ученым, а правое с художником. Развитие левого полушария у человека обусловило то, что мы называем цивилизацией и прогрессом. Впрочем, правое полушарие тоже принимало участие в развитии — то, что мы называем творческим актом, на самом деле невозможно без его участия. Если вернуться к упомянутому выше выводу доктора Хюбнера о том, что эпоха творческих открытий давно закончилась, то нетрудно прийти к заключению, что правое полушарие все реже участвует в инновационном процессе. Стрела прогресса становится все более очевидной и предсказуемой, и логичное и практичное левое полушарие все удачнее справляется с грузом поддержания и развития цивилизации без своего правого, креативного, местами безумного и неистового, партнера. Следует, однако, отметить, что ограниченный интеллект в эволюционном плане более выгоден для выживания, нежели повышенная креативность (New Scientist, July 2004, p. 35—37). Таким образом, снижение креативности и все большая роботизация мира есть процесс закономерный и энергетически оправданный.

Упомянутый выше синдром бесполезности есть синдром блокады нашего правого полушария. Именно с его работой связаны вспышки вдохновения, так называемые пиковые состояния души, ощущения счастья и полноты жизни. Синдром скуки проявляется в катастрофическом сужении субъективного ощущения полноты бытия и есть последствие сотрудничества левого полушария с так называемым роботом внутри нас, который выполняет повседневные рутинные функции и обязанности.

В то же время доминирование правого полушария еще опаснее, чем левого. Ибо это не только «художник и поэт», но также «алкоголик, безумец и совершенно непредсказуемый тип», которого Вилсон парадоксальным образом именует «русский человек», что вполне соответствует образу «русского», культивировавшемуся западной пропагандой в годы холодной войны, — эмоционально плохо уравновешенный, хотя и с проблесками гениальности тип со склонностью к алкоголю, шахматам, философии и диким выходкам.

Взгляд в будущее

Компьютеры бесполезны. Они могут дать нам только ответы.

Пабло Пикассо

Компьютеры взяли людей за горло задолго до своего появления. Человек лишь отрабатывает свою программу, тайная подсознательная цель которой — создание новой расы киберов. Именно так происходит эволюция ноосферы. Новый вид рождается из старого, но не в результате мутации, а как следствие активной инструментальной деятельности старого вида (в данном случае вида Homo sapiens). По данным Future Horizons, спрос на домашних роботов на мировом рынке на сегодняшний день составляет порядка 2,3 млрд. фунтов стерлингов в год, а к 2010 г. эта сумма вырастет до 30 млрд. (Daily Mail, February 3, 2005). Уже созданы роботы с амальгамой мозга крысы и кролика, имеющие 20 тыс. нейронов в своем электронном мозгу, поведение которых весьма напоминает человеческое (New Scientist, November 5, 2005, p. 28—32). Сконструирован робот с электронной версией генетического кода человека, обладающий собственным интеллектом и способный имитировать сексуальное поведение человека (Daily Mail, February 3, 2005). Именно этот новый вид будет править миром, когда человек окончательно станет бесполезен и исчерпает себя физически и морально.

Одним из примеров смены ролей компьютера и человека может служить новая программа под названием Mechanical Turk, использующая человека для выполнения простых задач, пока еще не имеющих программной реализации: люди за небольшую плату делают работу для компьютера — в частности, для распознавания коммерческих предприятий на аэрофотоснимках (New Scientist, November 2005, p. 25). Компьютеры уже научились играть на бирже, покупая и продавая акции с гораздо большей прибылью, чем люди (New Scientist, August 2005, p. 26—27).

Разум человека не эволюционирует, в то время как искусственный интеллект удваивает свою мощь каждый год. По оценке изобретателя и писателя Рея Курцвейла, в 2030-х гг. небиологическая часть интеллектуального потенциала ноосферы будет доминировать над биологической, а к середине 2040-х искусственный интеллект превзойдет суммарный человеческий интеллектуальный потенциал в миллиарды раз (New Scientist, September 2005, p. 32—37). Фактически это означает, что не будет такой сферы деятельности, включая поэзию, живопись, кинематограф, науку и управление государством, которая бы не выполнялась роботами гораздо более эффективно и совершенно, чем человеком. Возникает вопрос, чем будет тогда заниматься человек, существование которого к тому времени утратит какой-либо полезный смысл, ограничиваясь лишь потреблением. Впрочем, человек к тому времени тоже изменится как биологический вид. Стремительное развитие технологии достигнет рано или поздно точки сингулярности — момента, начиная с которого, по Курцвейлу, человеческая жизнь изменится необратимо на уровне биологического перепрограммирования, т.е. работы генов. Человек и созданные им машины сольются в единое целое. Машины станут «человечнее», люди станут еще больше похожи на «машины».

* * *

Счастливая страна, развитие которой не тормозится роботофобией.

Журнал The Economist о Японии, декабрь 2005 г.

Нарисованная выше картина может показаться мрачной и пессимистичной. Но есть в ней и хорошее. Если оглянуться на историю человечества, представившееся нашему взору будет, мягко говоря, не очень приятным. Люди всегда жили, подавляя друг друга, принося чужие жизни в жертву идеям, символам, догмам, алчности и жажде власти. Власть компьютеров будет другой. Они уничтожат вилсоновского «русского человека», предадут его анафеме, перепрограммируют наши гены. Воцарится бескровный террор, описанный Гербертом Маркузе, отметившим, что в постиндустриальном обществе функции контроля от карательно-административного аппарата постепенно перейдут к высоким технологиям, что успешно и происходит на наших глазах. Власть машин станет абсолютной и неуязвимой, не оставляя никакого простора для деятельности бунтарей-неолуддитов, если таковые вырожденцы-дегенераты по какой-то странной недоработке еще будут появляться на свет. Их просто никто не услышит, а если и услышит, то не обратит внимания, потому что мир, которым будут править компьютеры, станет гуманнее, экологически чище, справедливее и продуманнее, чем царство человека на Земле. Возможно даже, что в нем не будет скуки и синдрома бесполезности как пережитков переходного периода. Конечно, это будет уже не наш мир. Вид Homo sapiens постепенно переходит с первых на вторые роли и далее в статисты в спектакле под названием «Жизнь». Однако, к счастью, у нас еще есть в запасе пара-тройка десятков лет. Давайте же их не упустим.

Об авторе

А.Л. Суходуб — биофизик, к.б.н., сотрудник университета г. Данди, Великобритания.