Подробно разбирая ограничения и возможности умных контрактов, автор статьи «Умные контракты — глупая идея» [1] предупреждает общество об опасности значительных изменений, вытекающих из применения программного обеспечения вместо юридических норм: «Возможность нарушения закона в числе прочего дает свободу гражданского неповиновения, которое стало одним из важных факторов формирования современного цивилизованного общества. Об этом стоит помнить всякий раз, когда будет рассматриваться идея замены закона на код во имя упорядочивания хаотичного мира». Однако автор трактует понятие умных контрактов как единое решение, которое должно вобрать в себя не только договорные отношения сторон, но и все окружающее их законодательство, что приводит к неточным выводам.

Именно подобная трактовка и вызывает одновременно как необоснованные надежды, так и излишний скепсис, отчасти связанный с неоправданными ожиданиями.

Главная цель создания умного контракта — автоматизация взаимоотношений разных сторон, построенная на основе алгоритма, которому каждая из сторон предоставила право от своего лица совершать определенные действия по ряду строго заданных условий. Другими словами, умный контракт — это одновременно и набор правил, и робот, который от лица своего «хозяина» совершает действия по заданным правилам, в том числе влияющие на правоотношения.

Обычные «аналоговые» договоры и законы, частное и публичное регулирование — все это суть наборы правил, алгоритмы, определяющие порядок действий в зависимости от условий, поэтому кажется закономерным, что и компьютерные алгоритмы могут заменить правовые. Однако это не так.

Частные и публичные юридические правила описывают обобщенную модель ситуаций из реального мира с массой вариаций, именно поэтому многие правовые нормы сформулированы оценочно и их применение основывается на субъективном мнении. Например, оценочными понятиями являются: добросовестность, разумный срок, необоснованная налоговая выгода.

С другой стороны, имеется часть правил и правовых концепций, которые могут пониматься однозначно: максимальная скорость как однозначный физический параметр при точных измерениях, переход права собственности на ценные бумаги как однозначная запись в конкретном реестре ценных бумаг, наступление определенной даты.

Соответственно, разумно ожидать, что с помощью умных контрактов и иных форм компьютерных правовых алгоритмов можно автоматизировать только те части правоотношений, которые можно однозначно описать и измерить.

Именно такими четко определенными правоотношениями в большинстве своем и являются договоры в бизнесе — в них однозначно описаны: стороны, цели оформления договора; действия, которые стороны планируют предпринять для достижения целей, и их порядок; критерии и показатели, которые стороны представят в качестве подтверждения исполнения своих обязательств. Наконец, договоры регламентируют порядок преодоления проблем и решения конфликтов.

Конечно, воля сторон и творчество при создании договора нужны, но в исполнении договора требуется предсказуемость. Простой пример: одна сторона передала акции, другая их должна оплатить — меньше всего продавец хочет зависеть от желания покупателя платить, когда он уже все получил.

И как раз в исполнении договора ценность «умных контрактов» максимальна — ведь они представляют собой не только описание прав и обязанностей сторон, но и алгоритм, который обязательно выполнит делегированные ему действия при выполнении заданных условий. Это снижает неопределенность и связанные с ней издержки.

Однако и в реализации четко установленных правил есть свои подводные камни, из-за которых автоматизация правоотношений, не зависящая от сторон, без возможности отказа от исполнения обязательства или без возможности отмены последствий, может быть неприемлемой. Вот примеры таких случаев.

  1. Ситуации, когда цели и средства умного контракта не полностью находятся в цифровом мире, а связаны с миром физическим. В этих обстоятельствах целиком «оцифровать» можно только части договора, описывающие порядок действий сторон. А для получения подтверждений о выполнении обязательств в физическом мире нужен посредник, транслирующий события физического мира в мир цифровой («оракул» в терминах платформы Ethereum), что позволяет обмануть умный контракт.
  2. Обстоятельства непреодолимой силы, изменение законодательства, решение суда и др.
  3. Недостаточная проработка поведения системы при наступлении неочевидных событий. Показателен пример с The DAO [2], когда неучтенный вариант отказа сначала привел к потере миллионов долларов, а позже — к изменению самой платформы (hard-fork) для возврата денег.
  4. Ошибки. Например, в Ethereum-кошельке Parity из-за невнимательности разработчиков остался открыт доступ к функции замены владельца кошелька, что позволяло злоумышленникам похитить более 150 тыс. обменных единиц (эфиров, ETH) из чужих кошельков. Стоит заметить, что умные контракты здесь совсем не оригинальны — даже отдельные знаки препинания в традиционных договорах иногда стоили сторонам крупных убытков.

Совершенно очевидно, что нужно контролировать безопасность систем, качество разработки, вдумчиво писать пути отказа и пр. Но всего предусмотреть нельзя, и любая автоматизированная система должна иметь выход в «аналоговый» режим, в котором небходимо проработать грамотные юридические способы смягчения последствий ошибок. В этом случае гибкость «аналогового» права — это его ценное свойство. Ведь право и юридические механизмы формировались долгое время и рассчитаны именно на отработку споров и конфликтов, возникающих между сторонами с разными интересами. Подвижные границы норм позволяют лучше оперировать с заранее неизвестными факторами и ситуациями. Например, в уголовном праве контекст имеет значительное влияние на последствия: причинение вреда при необходимой обороне не преступление. Поэтому наиболее эффективным подходом будет объединение сильных сторон «аналогового» и «цифрового» методов — создание смешанных договорных отношений, где наиболее часто используемые шаги представлены в «оцифрованном» виде, а спорные ситуации, требующие анализа большого количества дополнительных факторов, решаются не через сложные «цифровые» конструкции, а по отработанной правовой практике.

Следует сказать еще о технологии, в контексте которой активно упоминаются и используются умные контракты, — о подходе к решению задачи распределенного учета и исполнения обязательств сторон, о блокчейне. Потенциал блокчейна как технологии выходит далеко за рамки финансовых инструментов. В свою очередь, криптовалюты — это реализованные на блокчейне представители нового класса «цифровой собственности», который постепенно оформляется в различных областях и индустриях.

Несмотря на то что блокчейн и умные контракты обычно идут вместе, как технологии они независимы. Например, платформа RST обеспечивает поддержку умных контрактов на языке Solidity (часть платформы Ethereum) в привязке к блокчейн-платформе BitCoin. Однако сочетание блокчейна и умных контрактов неспроста пользуется такой популярностью. С одной стороны, добавление умных контрактов к блокчейну — это возможность автоматизировать работу и контроль тех прав, которые учитываются на основе блокчейна. С другой стороны, добавление блокчейна к умным контрактам — это возможность привязать условия и действия умного контракта к реальной последовательности событий без возможности вмешательства задним числом, которую часто рассматривают как противоречие «праву на забвение» или «признание ничтожным». Но в традиционной, аналоговой правовой системе при прекращении действия договора сам договор и все связанные с ним записи не удаляются: появляются новые документы, которые изменяют фактическое положение вещей, но не предыдущие бумаги. История не уничтожается, а скрывается, и уже совершенное отменить нельзя, но можно исправить последствия. Так что применение технологии блокчейна для умных контрактов оправданно.

Хотелось бы напомнить о нескольких ключевых особенностях умных контрактов в плане их практического применения.

  • Ни один договор, связанный с физическим миром, не может быть представлен в полностью автоматической форме, непременно будут «оракулы», трактующие нужные по договору события физического мира, а любая трактовка — это повод для оспаривания, поэтому полностью однозначных умных контрактов нет.
  • Умные контракты не могут быть логически автономными: не все может быть точно и однозначно оценено, да и не стоит пытаться запрограммировать все сопутствующее законодательство, достаточно автоматизировать лишь его часть. Но даже частичная автоматизация даст ощутимый экономический эффект, ведь большинство договоров исполняются по неконфликтному пути.
  • Рассматривать умные контракты как замену законов можно, но только в той части, где возможна однозначная трактовка. Особенно полезно это будет там, где требуется массовая обработка однотипных исков, сильно перегружающая судебную систему. И здесь умные контракты станут хорошим подспорьем.

Итак, умные контракты — это полезный инструмент, в первую очередь для бизнеса с большим количеством договоров. Но, как и в случае с любым высокотехнологичным инструментом, подходить к его использованию надо вдумчиво — как с технической, так и с юридической точки зрения.

***

За рамками обсуждения осталась близкая к умным контрактам обширная тема «оцифровки» общего права и работы с субъективными целями. Главный вопрос в этой еще не освоенной области: как стороны с разными целями могут прийти к чему-то общему? Это касается не только людей. Развитие Интернета вещей неизбежно приведет к конкуренции, например, холодильника и телевизора за электричество — и кто из них будет прав?

Литература

  1. Кирон О'Хара. Умные контракты — глупая идея // Открытые системы.СУБД. — 2017. — №2. — С. 42–44. URL: http: www.osp.ru/os/2017/02/13052227 (дата обращения: 18.09.2017).
  2. Александр Прохоров, Василий Буров. Блокчейн: что за цепь и куда она ведет? // Открытые системы.СУБД. — 2016. — №4. — С. 14–16. URL: https://www.osp.ru/os/2016/04/13050985 (дата обращения: 18.09.2017).

Кирилл Ивкушкин (kirill@ivkushkin.name) — руководитель направления, Сбербанк. Антон Вашкевич (anton.vashkevich@simplawyer.com) — управляющий партнер, юридическо-технологическая компания «Симплоер» (Москва).