Цифровая трансформация в цифрах

В начале 2016 года аналитики IDC опубликовали исследование, в котором говорится, что глобальные затраты на технологии цифровой трансформации (Digital Transformation) будут ежегодно расти на 16,8% и в 2019 году достигнут 2,1 трлн долл. А согласно данным компании Accenture, использование цифровых технологий может в 2020 году добавить 1,36 трлн долл. к ВВП ведущих мировых экономик. Можно ли теперь утверждать, что сформировалось ясное понимание термина «цифровая трансформация» и сложилось представление о наборе соответствующих технологий?

В профессиональном ИКТ-сообществе регулярно рождаются собирательные термины, которые становятся предметом широкого обсуждения: «облака», «Большие Данные», «Интернет вещей». А теперь над этими «зонтиками» раскрылся еще один большой зонт в виде термина «цифровая трансформация». Растущую популярность этого термина можно объяснить возможностью его привязки к анализу экономической эффективности, прогнозам экономического роста, а значит, и к большим деньгам — в технологиях разбираются единицы, а деньги любят считать все.

Проводя то или иное количественное исследование, аналитики вынуждены вводить массу уточнений в границы толкования термина, поскольку неясно, что включать в измеряемый ими рынок, а что нет. Именно поэтому такие компании, как Gartner, IDC и Forrester, уделяют столь существенное внимание таксономии. Чем точнее удается определить границы понятия, тем в большей степени термин принимается разными аналитиками и признается обществом. Чем труднее определить термин и чем больше появляется его трактовок в разных аналитических «школах», тем больше путаницы возникает у потребителей, тем меньше ценность аналитических исследований, и в конце концов такие противоречивые термины исчезают из обихода.

Ховард Кинг, эксперт по анализу данных агентства Rufus Leonard, определяет цифровую трансформацию как «масштабную трансформацию бизнеса, затрагивающую весь набор функций предприятия от автоматизации закупок до продаж и маркетинга, влияющую как на изменение операционной модели, так и на инфраструктуру предприятия, базирующуюся на цифровых технологиях и протекающую под действием трех основных драйверов: изменение запросов пользователей, развитие технологий и усиление конкуренции».

Определение на сайте Agile Elephant, публикующем аналитические материалы, связанные с цифровой культурой, чуть короче: «Цифровая трансформация — это процесс перехода организации к новым способам мышления и работы на базе использования социальных, мобильных и других цифровых технологий. Эта трансформация включает в себя изменения в мышлении, стиле руководства, системе поощрения инноваций и в принятии новых бизнес-моделей для улучшения работы сотрудников организации, ее клиентов, поставщиков и партнеров».

Детлеф Ла Гранд, независимый консультант, помогающий компаниям в разработке и реализации интернет-концепций, уточняет набор технологий цифровой трансформации (рис. 1), разделив их на три сектора: люди, процессы и продукты. Люди — пользователи, которые все активнее применяют технологии совместного создания продуктов (co-creation), собирают средства с помощью краудфандинга, решают коллективные задачи методами краудсорсинга, развивают общение с помощью форумов, блогов и социальных сетей. К процессам Гранд относит переход к облачным инструментам и приложениям, распространение мобильного Интернета, сенсоров, аналитических инструментов Больших Данных, искусственный интеллект, а также роботизацию. К категории продуктов отнесены 3D-принтеры, дополненная реальность, носимые устройства (wearables), технологии, основанные на определении геолокации, оплата по мере потребления и продукты с открытым исходным кодом.

Рис. 1. Технологии цифровой трансформации

Посмотрим теперь, насколько определены границы технологий цифровой трансформации. Например, некоторые аналитики определяют рынок облачных услуг как часть ИТ-рынка, не включая в понятие «облачные услуги» предложение виртуальных АТС, игровых или финансовых сервисов, предоставляемых из облаков, а другие, напротив, включают подобные сервисы. В одних исследованиях в понятие «облачные услуги» включены сервисы по их внедрению и сопровождению, а в других — нет. В одних исследованиях речь идет только о публичных облаках, в других — о частных и публичных и т. д. Все это приводит к тому, что оценки мирового рынка облачных услуг отличаются в разы. Проблема усугубляется еще и тем, что в открытый доступ обычно попадает лишь «верхушка айсберга» из платного аналитического отчета, и, чтобы точнее понять, что именно аналитики считали и как, требуется приобрести все исследование целиком, а это не всем по карману. Аналогичная ситуация складывается и при оценке рынка Больших Данных: неясно, какие проекты следует отнести к Большим; параметры 3V (volume, velocity, variety — «объем, скорость, разнообразие») не решают проблему — зафиксировать их границы на сколь-нибудь длительный промежуток времени не представляется возможным; не удается привязать понятие и к определенной вычислительной архитектуре — это может быть модель горизонтального или вертикального масштабирования; неверно также ограничивать понятие конкретными технологиями типа Hadoop. В результате каждый из аналитиков ведет подсчет рынка Больших Данных исходя из своих критериев. То же самое можно сказать и про подсчет рынка Интернета вещей. Например, в исследовании McKinsey предлагаются два сценария — пессимистичный и оптимистичный, оценки экономического эффекта для которых отличаются во много раз.

Таким образом, наибольшую ценность аналитических отчетов представляют сравнительные оценки отдельных параметров, сделанные в ходе исследования, а абсолютные цифры по объемам того или иного рынка полезны лишь в контексте подробного описания методики конкретного автора.

Из оценок различными аналитиками совокупного влияния набора технологий, определяющих цифровую трансформацию, следует, что границы понятий не всегда четко установлены, методики оценки в силу неустоявшихся границ понятий могут быть разными и в каждом случае требуется ясное понимание таксономии исследования.

Аналитики Accenture Strategy предложили комплексный критерий оценки влияния цифровой трансформации на бизнес, для чего ввели коэффициент цифровой плотности Digital Density Index и провели вместе с Oxford Economics, подразделением Оксфордского университета, исследование, которое подтвердило связь между применением цифровых технологий и ростом ВВП. Данный коэффициент отражает степень внедрения цифровых технологий, навыков работы с ними, а также нормативно-правовой базы, необходимой для реализации экономического потенциала страны на основе определенных технологий. Индекс включает более 50 показателей, сгруппированных по четырем областям.

• Создание рынков — оценка того, в какой мере с помощью цифровых технологий формируются новые рынки (показатель определяется степенью активности применения цифровых технологий со стороны пользователей, предприятий и государства).
• Привлечение ресурсов — оценка того, насколько широко применяются цифровые технологии для привлечения и использования средств производства, кадров и финансов.
• Управление предприятием — оценка степени автоматизации технологических процессов предприятия, автоматизации планирования, управления трудовыми ресурсами, бизнес-процессами, а также уровнем расходов на внедрение инноваций и НИОКР.
• Стимулирование — оценка организационной гибкости предприятия, уровня использования коммуникаций в рабочих группах, отношения общества к внедрению ИКТ, уровня государственной поддержки процесса внедрения ИКТ и т. п.

Как отмечалось выше, рост применения цифровых технологий (увеличение индекса цифровой плотности на 10 пунктов) может добавить 1,36 трлн долл. к ВВП ведущих мировых экономик в 2020 году, что будет на 2,3% больше базового прогноза (без учета цифровой трансформации). Например, Китай добавит к своему ВВП 418 млрд долл., США — 365 млрд долл., а Япония — 114 млрд долл. Авторы исследования подсчитали средние значения прибавки к ВВП в 2020 году для разных групп стран (см. табл. 1).

Таблица 1. Прибавка к ВВП в 2020 году для разных групп стран

Компания Huawei предложила свой индекс анализа цифровой трансформации — GCI (Global Connectivity Index) [1], базирующийся на параметрах производительности (предложение, спрос, качество обслуживания, потенциал) и обеспечения трансформации (Большие Данные, облака, широкополосный доступ, ЦОД и Интернет вещей). Предложение — широта распространения инфокоммуникационных продуктов и услуг с учетом пропускной способности сетей, инвестиций в ИКТ, степени развития облачных сервисов, расходов на Интернет вещей, уровня развития технологий анализа данных и ЦОД. Спрос определяет надобность в продуктах и услугах ИКТ и учитывает уровень потребления домохозяйствами широкополосного доступа, количество мобильных пользователей, количество загружаемых ими приложений, частоту обращения к услугам электронной коммерции, степень миграции в облака, объем данных, подвергаемых аналитической обработке, количество устройств Интернета вещей и количество серверов в ЦОД. Качество обслуживания — уровень доступности сервисов, включая услуги фиксированного широкополосного доступа, широкополосной мобильной связи, а также удобство пользования сервисами. Потенциал — оценка перспектив развития цифровой экономики на основе перечисленных показателей, включая ожидаемые расходы на научно-исследовательские разработки, облачные технологии, технологии Больших Данных, мобильность и Интернет вещей. В табл. 2 приведены значения индекса анализа цифровой трансформации для некоторых стран.

Таблица 2. Индекс GCI по ряду стран

Лидером в мире по ВВП на душу населения является Сингапур, и он же имеет третий по рейтингу балл по GCI (81) — стремясь преодолеть недостаток природных ресурсов, здесь сосредоточились на цифровых технологиях. Страны с высоким уровнем доходов на душу населения, обеспеченным за счет продажи углеводородов (Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты), отстают по темпам цифровой трансформации. На рис. 2 приведена оценка степени распространения технологий цифровой трансформации в России, выполненная по данным Huawei.

Рис. 2. Степень распространения технологий цифровой трансформации: синий — данные по России; зеленый — лучшее значение; оранжевый — среднее значение

Еще одно исследование «Цифровая трансформация. Как стать лидером» было проведено аналитическим агентством Arthur D. Little, специализирующимся на консалтинге в области бизнес-стратегий внедрения ИКТ, и посвящено оно оценке влияния цифровой трансформации на деятельность компаний. В отчете приводятся результаты исследования цифровой зрелости около сотни европейских компаний из семи отраслей, которые были проранжированы по индексу цифровой трансформации (Digital Transformation Index, DTI) [2] — кумулятивному показателю (по десятибалльной шкале), выводимому на основе сравнительных экспертных оценок компаний. Цифровая трансформация в первую очередь влияет на возможности привлечения новых клиентов, на втором месте по значимости находится «Выделение среди конкурентов» и на третьем — «Новые источники дохода». В работе также приведен анализ распределения коэффициента по вертикальным индустриям: наивысший балл получила автомобильная индустрия (DTI 5,02) при среднем значении 3,92 балла, далее следуют телеком (4,20) и энергетика (4,11).

Согласно многочисленным опросам, главным барьером на пути цифровой трансформации является нехватка специалистов с надлежащими знаниями, а на втором месте — отсутствие понимания необходимости срочного трансформирования бизнеса на основе цифровых технологий.

***

Трактовка рынков, ассоциированных с понятием «цифровая трансформация», пока еще на начальной стадии, хотя аналитики уже сформировали производные от этого понятия, отражающие степень влияния цифровой трансформации на экономическую эффективность предприятий. Такие показатели трудно сравнивать — они имеют смысл лишь в контексте взвешенной оценки различных исследований. Однако, несмотря на разницу в количественных оценках влияния цифровой трансформации на эффективность компаний, есть ряд выводов, относительно которых аналитики единодушны.

• Многие руководители уверены в том, что коммодитизация ИТ, инициаторами которой будут бизнес-пользователи, неизбежно приведет к внедрению цифровых технологий, однако успешная реализация цифровой трансформации возможна только при централизованной политике, проводимой руководством компании, в том числе через ИТ-отделы.
• Цифровая трансформация пока в большей степени развивается на рынке B2C, однако имеются огромные возможности для внедрения цифровых технологий с целью повышения эффективности внутренних подразделений компании и ее сотрудников.
• Многие владельцы бизнеса заняли пока выжидательную позицию, что тормозит цифровую трансформацию. Однако уже имеется достаточно примеров компаний из традиционных секторов экономики, модернизировавших свои бизнес-процессы на базе цифровых технологий и добившихся впечатляющих успехов, не говоря уже о таких молодых компаниях, как Square, Stripe, Landing Club, Prosper, SoFi Uber, FB, Alibaba, которые вторглись на поле работы выжидающих предприятий.

Как бы то ни было, в 2018 году, по мнению обозревателей Forbes, 67% руководителей компаний из списка Global 2000, а среди них уже есть и российские предприятия, выберут цифровую трансформацию в качестве центральной задачи своей корпоративной стратегии.

Литература

1. Global connectivity index 2015 Benchmarking Digital Economy Transformation. URL: http://www.huawei.com/minisite/gci/en/huawei-global-connectivity-index-2015-whitepaper-en.pdf (дата обращения: 01.05.2016).
2. Digital Transformation — How to Become Digital Leader. URL: http://www.adlittle.com/downloads/tx_adlreports/ADL_HowtoBecomeDigitalLeader_02.pdf (дата обращения: 9.05.2016).

Александр Прохоров (prokhorov.alexander@huawei.com) — менеджер, компания Huawei (Москва).