Асоциальный бизнес: о чем молчит ИТ-образование

Мы все больше и больше сталкиваемся с социальными и этическими аспектами применения ИТ. Современный бизнес глубоко асоциален, и ИТ в их нынешнем виде как нельзя лучше подходят для такого бизнеса.

Взвинтив темп жизни и бизнеса, ИТ породили массу негативных факторов. Это выпуск искусственно скоропортящейся продукции — компьютеров, программ, технологий, решений, — которую мы вынуждены постоянно менять. Это падение профессионализма и прогрессирующая энтропия ненужных знаний и данных. Это социальные и этические проблемы: хакерство, шпионаж за сотрудниками, их взаимное недоверие, засилье информационного мусора и т.д.

Асоциальность в полной мере присуща отечественному ИТ-бизнесу, пока слабо связанному и с индустрией, и с экономикой страны в целом. Российский рынок ИТ-продуктов еще не насыщен, а ключевая область их использования — сфера услуг — в огромной степени зависит от продукции зарубежных производителей и их политики. Но гораздо больше страдает ИТ-бизнес от низкой социально-этической культуры участников деловых отношений, напрямую сказывающейся на качестве управления и инженерной практики. Суть дела подменяется освоением бюджетов.

Дальнейшее развитие и ИТ-бизнеса, и ИТ-сообщества будет зависеть от того, удастся ли нам достигнуть понимания, к какому сотрудничеству и к какому образу жизни мы стремимся. Серьезная роль в этом принадлежит ИТ-образованию, которое обязано формировать людей и сообщества, объединенные не только целью материального обогащения, но и социально-этическими и эстетическими ценностями. Лишь тогда они смогут гармонично решать социальные, экономические и технологические задачи, правильно создавая и применяя ИТ-продукты. Пока же ИТ-образование покорно следует асоциальным курсом, обеспечивая сугубо техническую подготовку специалистов. А значит, их новые поколения воспримут те формы отношений, которые им навязывает асоциальный бизнес. Ведь у них не формируются социально-этическая позиция и иммунитет к асоциальности.

ИТ-бизнес «по-зарубежному»

Принудительное выкачивание денег из потребителей — одно из традиционных проявлений асоциального зарубежного ИТ-бизнеса. Классическая схема искусственного старения программного обеспечения и «железа» с их последующей вынужденной модернизацией по мере насыщения рынка приложений будет все менее работоспособна: реальные нужды пользователей имеют разумные пределы. Поэтому асоциальный бизнес станет активно применять другие, более хитрые схемы получения прибыли: искусственное увеличение объемов данных и сдерживание стандартизации, снижение эффективности ИТ-проектов и обработки информации и т.п.

Еще одна высокорентабельная «схема» зарубежного ИТ-бизнеса — виртуальное выкачивание умов из уникальной интеллектуальной «сырьевой» базы развивающихся стран. Филиалы ведущих зарубежных компаний под флагами офшоров, сотрудничества и совместных образовательных программ активно ищут и отбирают профессионалов, которые начинают активно работать в пользу экономики и военно-промышленного потенциала зарубежных стран. И в этом велика «заслуга» асоциального бизнеса по-русски, представители которого спокойно наблюдают, как невостребованных специалистов «приватизирует» иностранный ИТ-бизнес.

Офшор офшору рознь. Если бы зарубежные ИТ-фирмы инвестировали в нашу почти умершую электронную промышленность, помогали налаживать отечественное производство микропроцессоров или полупроводников — это было бы действительно взаимовыгодное сотрудничество. Так происходит почти во всех развивающихся странах: в обмен на предоставление зарубежному бизнесу рынков сбыта и сырья они получают возможность создавать собственное производство, а следовательно, обеспечивать защиту своей экономики. Вот только в России все иначе.

ИТ-бизнес по-русски

Много ли ИТ-компаний, особенно с диверсифицированным бизнесом, инвестировали, скажем, в фирменные технологии разработки программного обеспечения? Оптимальна ли организация их бизнеса? А предлагаемые ими решения? Бюджеты подавляющего большинства ИТ-проектов, с которыми автору приходилось сталкиваться в различных отраслях, включая ИТ-индустрию, были завышены от двух до сорока раз! Причиной этого становилось искусственное завышение конечной стоимости проекта по сравнению со стартовой, либо увеличение стоимости проекта за счет выбора неоптимальных решений. Многие проекты оказались изначально обреченными на провал: их инициаторы игнорировали даже умозрительно необходимые условия выполнения подобных проектов, не говоря уже о необходимости профессионального анализа самой возможности их воплощения. Объем выброшенных на ветер (и выбрасываемых сегодня) средств таков, что говорить об инвестициях в российскую ИТ-индустрию просто смешно.

Другой пример нежелания российских разработчиков программного обеспечения добиваться консолидации — сфера создания и внедрения стандартов. В отличие от высокотехнологичных программ, для разработки стандартов взаимодействия программного обеспечения, его компонентной архитектуры, проблемно-ориентированных интерфейсов и компонентов не требуются сверхбольшие затраты; это вполне по силам нашему ИТ-сообществу. На подобном фундаменте заинтересованные разработчики могут постепенно построить систему хорошо интегрируемых приложений, баз данных и организовать рынок взаимозаменяемых программных компонентов. По мере роста уровня кооперации станет возможным создание собственных систем «тяжелого» класса наподобие ERP, PDM и др.

Но этого не происходит. Группировки отечественных ИТ-компаний считают, что стандарты нужны лишь внешнему заказчику (как, например, в случае с федеральной целевой программой «Электронная Россия»). Они не понимают, что уровень потребления стандартов есть прямой показатель технологичности, который, способствуя защите интересов потребителя, непосредственно влияет на «покупаемость» ИТ-продукции. Между тем, даже такие ассоциации, как «Руссофт» или АП КИТ не имеют рабочих групп по стандартизации.

Асоциальный бизнес разрушителен и внутри ИТ-компаний. Там со всей откровенностью проявляется противостояние между методами управления бизнесом и инженерной практикой.

Лояльность: между честностью и беспринципностью

Эксперты по управлению персоналом справедливо утверждают, что лояльность (loyalty — «верность») имеет большое значение для бизнеса. Ни для кого не секрет: и во взаимоотношениях с заказчиком, и внутри самих ИТ-компаний личные связи и лояльность играют главную роль.

По определению, лояльность — это характеристика персонала, определяющая его приверженность организации, одобрение ее целей, средств и способов их достижения, открытость индивидуальных трудовых мотивов для компании. Но в современную интерпретацию этого термина закралась серьезная ошибка. Лояльность не может строиться лишь на деньгах, социальных пакетах и заигрывании с профессионалами, а базируется на принципах честности, взаимоуважения и социально-этической близости взглядов.

Прекрасный пример лояльности и того, что с ней может сделать псевдолояльный менеджер, приведен в [1]. Кейси Пауэллу, генеральному менеджеру по производству микропроцессоров Intel, сначала «создают уют», а затем, когда ему временно не удается справиться с поставленной задачей, «делают мальчиком для битья». После уничижительного разноса, устроенного ему руководителем, он так описывает свои чувства: «Я не знал, то ли мне закричать, то ли ударить его, я чувствовал себя изнасилованным. А до этого момента, если бы меня разрезали, потекла бы кровь синего цвета. Я был полностью предан Intel». Подавив естественное желание немедленно уволиться, этот человек принял и осуществил потрясающее решение: «... Я завершу «Шах и мат» (название проекта — Прим. авт.). Я заставлю его работать. А затем найду другую работу...».

Многие ли отечественные компании могут похвастать, что у них есть хотя бы один такой профессионал? В рамках асоциального бизнеса термин «лояльность» утрачивает свой смысл. Когда бизнес не требует высокого профессионализма, команды менеджеров формируются на принципах «побольше связей» и «не противоречить вышестоящему начальству». Точнее всего подобных работников характеризует слово «беспринципность»: асоциальному бизнесу нужны именно такие люди, которые за деньги или из-за страха сделают все, что от них потребуется.

Нередко заказчик и исполнитель обманывают самих себя и друг друга. Заказчик не хочет понимать реальной сложности задачи, задумываться о необходимых сроках и ресурсах, а исполнитель в угоду заказчику и своим текущим финансовым интересам берется за дело, игнорируя оценку профессионалов. Решения подгоняются под сроки и бюджет проекта, технология работ кромсается. Например, при создании программного обеспечения часто отбрасываются важнейшие стадии — архитектурное и техническое проектирование.

Именно так ИТ-инженерия, а с нею и управление проектом становятся низкопробным ремеслом. Именно так создаются системы «на выброс». Разработка заменяется «кодированием и исправлением на коленке», высокотехнологичный инструмент трансформируется в каменный топор современных ИТ-неандертальцев, средства управления проектами и CASE-инструменты используются как рисовалки красивых схем, а интегрированные среды программирования превращаются в текстовые редакторы. Персонал работает по шестьдесят и более часов в неделю, но 80% времени уходят на исправление ошибок всех мастей. О каком управлении проектами может идти речь? Кому нужны знания и сертификаты центров ИТ-обучения, если примерно 90% ИТ-проектов, связанных с созданием или внедрением мало-мальски сложных программных продуктов, завершаются провалом?

Забытое слово — инженер

«Студенты должны понимать основные культурные, социальные, правовые и этические аспекты информатики. Они должны знать прошлое информатики, ее текущее состояние и направления развития. Они должны сознавать свою личную роль в этом процессе, разбираться в философских вопросах, знать технические проблемы и эстетические ценности, которые играют важную роль в развитии дисциплины... Студенты должны также развивать в себе способность задавать серьезные вопросы о социальном влиянии информатики и оценивать предлагаемые ответы на них. Будущие практики должны уметь предвидеть последствия внедрения данного продукта в данную среду. Будет ли этот продукт улучшать качество жизни или, наоборот, ухудшит его? Каким окажется его воздействие на отдельных людей, группы и организации?». Так говорится в модном сегодня документе Computing Curricula? 2001 («Рекомендации по преподаванию информатики в университетах»), прямо указывающем на взаимосвязь социальной этики, эстетики и профессионализма.

А что же программы ИТ-образования, предлагаемые ведущими вузами [2] и ИТ-компаниями? Они по-прежнему концентрируются на технических дисциплинах информатики и ИТ-инженерии. Скажем, специализированная программа подготовки магистра в Московском государственном университете, входящая в магистерскую программу 511911 («Открытые информационные системы»), из 2120 часов подготовки на столь фундаментальную дисциплину, как «Управление проектами», отводит всего 48 часов (hcs.cmc.msu.ru/standards/it_mag_plan%20511911.zip). И эта, и другие программы «набиты» техническими дисциплинами, однако разделы, посвященные указанным вопросам, в них отсутствуют.

Как скоро новоиспеченный магистр станет полноценным инженером? Куда он придет работать, какой опыт получит? Большинство наших ИТ-компаний пока не могут предложить молодежи ничего серьезного ни в отношении разработки ИТ-продуктов, ни в плане социально-личностного развития. Где студенту получить навыки правильного управления проектами и работы в команде? В ИТ-фирмах? На трех-пятидневных курсах? За редким исключением, только в вузах. А значит, высшая школа должна устранить изъяны в понимании своей миссии и современного бизнеса, переработав в соответствии с этим учебные программы.

Не случайно в Computing Curricula говорится и о важности эстетической подготовки профессионалов. Еще в средневековом Китае чиновник кроме сдачи экзаменов по специальности, искусству управления, должен был продемонстрировать навыки каллиграфии, стихосложения, рукопашного боя и владения оружием. Зачем нужна такая эстетическая нагрузка? В чем состоит роль эстетики в бизнесе?

Эстетика помогает профессионалу не забывать истинные цели и ценности (как его собственные, так и общественные), вырабатывать бесценную привычку жить и работать не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой — теми качествами, которых сегодня катастрофически не хватает каждому человеку. Как не приносят наслаждения наспех исполненное музыкальное произведение, наспех проглоченная еда, так не приносят пользы и удовлетворения наспех изготовленные ИТ-поделки. Эстетика защищает нас от низкопробного ширпотреба, развивает вкус и учит гармонии. К чему могут привести игнорирование эстетики и скоростные методы работы, наглядно демонстрирует современное строительство: за последние полтора столетия архитектура утратила красоту и гармонию, и сегодня нас окружают безликие конструкции.

ИТ — инструмент улучшения жизни человека и общества, а не высокоскоростной комбайн для делания денег, и ИТ-образование должно быть таким, чтобы это доходило до сознания обучаемых. Для эффективного развития ИТ в России необходимо учить специалистов и целые организации сотрудничать, создавать и внедрять стандарты и технологии разработки, а не только кодировать и исправлять. Для этого ИТ-фирмам нужны стабильные команды профессионалов [3], а не толпы ремесленников. Только так можно создать ИТ-индустрию, способную защитить интересы собственные и национальные, человека и компаний, наконец, сделать бизнес средством для жизни, а не жизнь средством для бизнеса.

Литература

Михаил Головко (MGolovko@yandex.ru) — независимый консультант по CALS-технологиям (Казань).