Роберт Фариш считает, что главная проблема сегодняшнего российского ИТ-рынка — неопределенность

 

Жить во время резких перемен нелегко, особенно аналитикам, расчеты которых порой спутывают непредсказуемые факторы. О том, что ждет российский рынок ИТ, Computerworld Россия беседует с главой российского офиса компании IDC Робертом Фаришем.

— Как повлияли события уходящего года, особенно произошедшие в последнем квартале, на российский ИТ-рынок?

2014 год начался с падения курса рубля, что плохо для ИТ-рынка, но с другой стороны, поводы для оптимизма все еще были. Затем дела пошли хуже — последовали события на Украине и санкции, потом — усиление давления на рубль, вызванное обвалом цен на нефть. Некоторое время казалось, что рубль и вовсе вышел из под контроля. Причин для оптимизма — по крайней мере, в отношении следующего года — не осталось.

Пока у нас есть окончательные цифры только за три квартала; за этот период рынок серверов, систем хранения и сетевых продуктов для предприятий дал примерно нулевой рост в долларовом выражении. Что касается ПК и планшетов, то там положение гораздо хуже — падение на 30%.

Если включить оценки результатов четвертого квартала, то получается падение продаж «железа» минимум на 15%. Рынок программного обеспечения упадет еще резче, скорее всего, процентов на 20 по сравнению с прошлым годом. Рынок ИТ-услуг пока очень сложно оценивать, по прогнозам, в нем дела будут чуть лучше, чем на рынке ПО. В целом ориентируемся на «минус 15» по отношению к 2013 году.

В начале апреля, выступая на мероприятии АП КИТ («Ассоциация предприятий компьютерных и информационных технологий» — прим. ред.), я предлагал три сценария развития рынка. Пессимистический прогноз был как раз «минус 15%», оптимистический — в районе нуля.

В целом, перспективы были не радужными уже в январе, постепенно становилось все хуже, а сейчас и вовсе кажется, что восстановление рынка — вопрос отдаленного будущего.

— Насколько велико влияние санкций?

Пока, как нам кажется, санкции не оказывают значительного влияния в плане того, что разрешено покупать российским компаниям. Черный список невелик. Я не слышал о том, чтобы у кого-то из заказчиков были проблемы, связанные с отсутствием доступа к каким-то продуктам. Есть санкции, связанные с доступом к финансированию, это, конечно, повлияло на отношение между поставщиками и каналом, но не могу сказать, что они так уж важны, просто сроки кредитования стали меньше.

Больше всего санкции повлияли на поведение клиентов: они не могут прогнозировать, как будут развиваться события, какими будут через несколько месяцев отношения с западными поставщиками. Может быть, охват санкций станет шире, распространится на большее число компаний и продуктов. Долгосрочное планирование невозможно.

И есть еще ответные меры российских властей, которые закрывают рынок, говоря об импортозамещении. Корпоративным клиентам надо пересматривать свою политику, делать ставку на российских производителей, может быть, на производителей стран, не присоединившихся к санкциям. Иногда при этом приходится менять и стратегию в области ИТ и даже архитектуру систем.

— Неопределенность — главный фактор, по-вашему?

Да, если мы говорим о факторах, оказывающих влияние на ситуацию в настоящий момент. Неопределенность с поставщиками, неопределенность курсов валют.

Тем не менее, есть еще один достаточно печальный фактор — ущерб международной репутации России. Я много лет говорил о том, почему крупные мультинациональные компании должны увеличивать свои инвестиции в России. По моему мнению, в глазах директоров глобальных корпораций репутация страны серьезно пострадала. Россия непредсказуема. Неважно, насколько хорошо все может быть в будущем, риски останутся очень высокими.

Разумеется, это скажется на российских компаниях, ищущих новых зарубежных клиентов. В секторе ИТ это скажется на компаниях, разрабатывающих программное обеспечение на заказ, потому что теперь у России есть репутация непрогнозируемой страны, и эта репутация переносится, отчасти, и на них.

— А что делать вендорам, если российские покупатели боятся неопределенности?

Им надо понять, какое место теперь, после падения местного рынка, он будет занимать в их планах и приоритетах. Как продолжать вести дела и не потерять свою долю.

— Насколько скажется на их деятельности курс на импортозамещение?

Тут мне сложно дать комментарий, непонятно даже, кто является иностранной компанией. Например, если ведущие российские компании, которые много лет на рынке, регистрируются на Кипре, они чьи? А если это международная компания, которая формально американская, и у нее акционеры по всему миру, но у нее тысячи сотрудников здесь в России?

Поэтому, что такое импортозамещение в области информационных технологий, для меня не особенно ясно. Если это значит, что процесс приобретения ИТ-продуктов и услуг станет менее прозрачным, чем он был, это плохо. Если для определения того, кто «российский», а кто — нет добавится еще один уровень бюрократии, — это тоже плохо.

Тем не менее, в любой государственной структуре, в любой компании, которая частично или полностью принадлежит государству, понимают, что должны провести пересмотр списка поставщиков в соответствии с директивой о том, что необходимо как можно больше приобретать у российских производителей.

Дистрибьюторы и интеграторы сейчас собирают портфель поставщиков, например, китайских, которых они могут использовать, если у них будут тендеры в госсекторе. Это сильно влияет на рынок.

— У заказчиков из коммерческого сектора тоже все поменялось — валюта неустойчива, никто не знает, какие компании или продукты попадут под санкции…

Да, валютные скачки тоже играют огромную роль. Вам нужно десять серверов, вы готовите тендер, а через неделю у вас хватает денег только на восемь.

Частично снижения рисков можно добиться за счет использования облачных технологий; облака — один из сегментов, который по итогам года вырос. Особенно это касается сегмента SaaS. Переход на модель «ПО как сервис» уже начал ускоряться в этом году. 30% или 40% рынка серверов в 2013 году заняли телеком-провайдеры и интернет-компании. Это облачный рынок в широком смысле.

— Тем не менее, наши крупнейшие компании, работающие в этой области, пока оптимизма не демонстрируют…

В целом, в процентном отношении к своей прибыли крупные компании выделяют меньше средств на капитальные инвестиции в ИТ, поэтому мы ожидаем, что перемены, в первую очередь, затронут малый и средний бизнес.

Чтобы захотеть что-то изменить, компания должна испытывать финансовое давление, вызванное если не экономикой в целом, то деятельностью конкурентов. Логично, что монополии перемены затронут в последнюю очередь.

— Другие облачные сервисы — «инфраструктура как сервис», «платформа как сервис» пока в меньшей степени востребованы?

Да, переход на модель SaaS осуществить достаточно просто на предприятиях разных размеров, а, например «инфраструктура как сервис» больше подходит для крупных заказчиков, это отдельный проект с немалыми инвестициями.

— А прочие виды аутсорсинга? Например, аутсорсинг печати?

2015 год будет интересным в этом отношении. Стоимость оборудования существенно возрастет, а вот стоимость рабочей силы — нет. Услуги, которые позволят использовать оборудование с гораздо большей эффективностью, должны стать более привлекательными. Конечно, популярность отдельных видов аутсорсинга должна возрасти. С другой стороны, в последние два года наблюдалась следующая тенденция: росло число квалифицированных ИТ-специалистов, переходивших от крупных системных интеграторов в «инсорсинговые» организации — ИТ-структуры, принадлежащие крупнейшим потребителям ИТ в стране. Это значит, что на рынке аутсорсинга в ближайшее время может возникнуть нехватка специалистов в ряде областей.

Пока наши исследования не показывают резкого роста в этой области: для перехода на аутсорсинг необходимо сначала детально разобраться со структурой собственных расходов. Если компания сама не в состоянии правильно посчитать свои деньги, никто ей не поможет их сэкономить.

— Что будет с массовым рынком? Сейчас в нем бум…

Для поставщиков происходящее опасно. Объяснить нашим иностранным коллегам, что происходит в России, всегда было очень сложно, потому что они в основном ориентируются не на наши прогнозы, а на текущие показатели продаж. В четвертом квартале в некоторых сегментах динамика положительная, но для производителей очень опасно строить планы на 2015 год, основываясь на результатах 2014-го, особенно последних месяцев.

Полагаю, в 2015 году потребительские сегменты упадут пропорционально снижению покупательной способности в целом, спрос будет смещаться в сторону более дешевых продуктов. «Мобильная революция» продолжится и, вероятно, экосистема смартфонов будет чувствовать себя относительно неплохо.

— Как будут протекать ближайший период?

В 2015-м будет ужасно, в 2016-м, по прогнозу, — лучше, чем в 2015-м. Будет рост, но незначительный. Однако в течение пяти лет мы даже близко не подойдем к уровню «тринадцатого года».

— Новая точка отсчета?

Да.

— Когда рынок начнет восстанавливаться, rкак изменятся его пропорции?

Эффективность инвестиций в автоматизацию со стороны крупных государственных и корпоративных структур в России всегда была серьезной проблемой. За последние 15 лет были сделаны значительные шаги вперед, но и впустую потрачено немало.

Под давлением обстоятельств и вследствие необходимости конкурировать в мире, где цены на нефть невысоки, придется изменить подход к потреблению ИТ в России.

Хочется думать, что когда рынок восстановится, Россия не только станет более эффективной, но мы достигнем этой эффективности, тратя лишь часть средств, которые тратили раньше. На протяжении многих лет в своих прогнозах мы говорили о том, что доля услуг на российском рынке ИТ должна увеличиться за счет непомерно большой доли оборудования. Может быть, это наконец произойдет.