Тема импортозамещения в сфере информационных технологий традиционно вызывает большой интерес и провоцирует жаркие дискуссии

Зарубежные санкции и общая напряженность международной обстановки резко повысили в глазах общественности и законодателей актуальность темы импортозамещения, особенно в сфере информационных технологий как одной из самых зависимых от западных продуктов. Помимо проблем приоритетного развития отечественной ИТ-отрасли как таковой, часто встают вопросы защиты информационных систем от внешних угроз, причем иногда создается впечатление, что вторая тема в головах многих подменяет первую.

В ходе расширенного заседания Комиссии по нормативно-правовому обеспечению развития наукоемких технологий стратегических информационных систем при Комитете Госдумы по науке и наукоемким технологиям на тему «Импортозамещение технологий в стратегических информационных системах. Законодательные аспекты», состоявшегося 3 июля, выступавшие не ограничивались темой собственно «стратегических систем» государственного управления, управления стратегически важными предприятиями, военными объектами и т. д. Обсуждали скорее, можно ли заменить иностранные информационные технологии «вообще». В том числе и для решения вопроса с «закладками», которые гипотетически в «день Х» могут остановить функционирование всех ИТ-систем, от стратегических до настольных.

В тисках «большой шестерки»

Часть выступлений была посвящена проникновению в нашу страну западного ИТ-бизнеса, которое особенно заметно в госсфере. Так, Ольга Ускова, президент компании Cognitive Technologies и президент Национальной ассоциации инноваций и развития информационных технологий, отметила, что, по оценке НАИРИТ, из 285 млрд руб. (40% всего российского ИТ рынка, оцениваемого Минкомсвязи в 2013 году в 762 млрд руб.), которые в России заработали Microsoft, SAP, Oracle, HP, IBM и Cisco, примерно 219 млрд (77%), было выручено в ходе закупок госструктурами в рамках ФЗ-84 и ФЗ-223. А те 85 млрд руб., которые потратил на продукты упомянутых вендоров собственно госсектор, Ускова и вовсе назвала «прямыми потерями федерального бюджета».

Не прошла она мимо и темы коррупции, заявив, что упомянутое широкое проникновение западных компаний привело к серьезному ее росту, и оценив потери в 30–40% от сумм сделок.

При этом, утверждает Ускова, у российских компаний есть опыт разработки ERP, электронных торговых площадок, систем документооборота и безопасности, так что в ряде случаев для выбора альтернативных разработок «нет никаких оснований, кроме преступных». А пока все наши отрасли народного хозяйства, от гос­управления до оптовой и розничной торговли, весьма зависят от иностранного ПО — кто на 30% (сельское хозяйство), а кто и на 90% (торговля).

Кого будем поддерживать?

Впрочем, есть проблемы и кроме алчности зарубежных компаний. Дмитрий Новиков, председатель комиссии, посетовал, например, на то, что в статьях 16 и 17 последней редакции закона «О промышленной политике» описываются механизмы поддержки инвесторов в российское производство и производителей — в области внешнеэкономической деятельности, а вот в статье 18, описывающей случаи установления приоритета, «симметричных мер» не предусмотрено. Андрей Черногоров, ответственный секретарь комиссии, в числе проблем назвал отсутствие определения субъекта господдержки; помощи со стороны федеральных органов исполнительной власти; нормативной базы, необходимой для осуществления требуемых мер; контроля и аудита стратегических информационных систем.

Обычно упомянутым субъектом господдержки предлагают считать компании, изначально разрабатывающие продукты для России. Валентин Макаров, президент «Руссофта», попытался оспорить это мнение. Он отметил, что проекты Индии и Бразилии по производству ПК для замещения импорта на местном рынке потерпели неудачу, при том что при концентрации усилий на освоении мировых рынков в гораздо более сложных областях (Бразилия — с производством самолетов Embraer, Индия — на ниве ИТ-аутсорсинга) добились впечатляющих успехов. И причина, по его мнению, именно в том, что, осваивая лишь локальный рынок (если он не многомиллиардный американский или китайский), успеха не добиться: рынка не хватит для создания качественного и конкурентоспособного по цене продукта.

Кроме того, в наших условиях высокая доля госзакупок и наличие гигантских госкорпораций с их лоббистскими возможностями могут привести к тому, что западных ИТ-монополистов в тендерах сменят отечественные, с продуктами, не прошедшими даже минимальной проверки на открытом рынке.

А стало быть, российские потребители получат продукцию низкого качества по завышенной цене, а до реальных производителей ИТ-решения государственные средства не дойдут.

Самые интересные предложения «Руссофта» — ограничить сферы обязательного импортозамещения информационной безопасностью и технологической независимостью и ввести в качестве критерия при выборе победителя конкурса наличие опыта экспорта продукции за границу. Макаров надеется, что это позволит создать условия для «устойчивого импортозамещения», при котором даже после завершения периода административного регулирования отечественные решения останутся работать как более конкурентоспособные.

Отечественным производителем ПО, опуская хитрые юридические обороты, в ассоциации предлагают считать компанию, в которой не менее чем 51% уставного капитала принадлежат российским гражданам, различным юридическим лицам страны или самой Российской Федерации и т. д. А отечественным ПО — то, исключительные права на которое во всем мире принадлежат российскому производителю, или если оно разработано отечественным производителем по заказу российских органов власти или предприятий с госучастием и исключительные права на него принадлежат заказчику.

А чтобы господдержка не оказывалась впустую, «Руссофт» предлагает преференции в тех случаях, когда в конкурсе соревнуются не менее двух российских предложений и у их производителей есть опыт экспорта.

Мы их теряем

Предложения «Руссофта», при их очевидной ориентации на членов партнерства (впрочем, рекомендации Ассоциации разработчиков программных продуктов «Отечественный софт» по части «принадлежности» очень похожи), выглядят довольно разумно. Однако в проекте рекомендаций, принятом на слушаниях, российским производителем предлагают считать компанию, в которой доля иностранного капитала не превышает 25% минус одна акция, более 75% продаж приходится на Россию, а доля иностранного персонала не превышает 25%.

Требование «75% в России» отсекает от работы с госзаказчиками (а в сильной мере — и с нашим рынком вообще) отечественные по происхождению компании, добившиеся успехов на мировом рынке. Сомнительно, что даже самые патриотичные ИТ-предприниматели ради гипотетических отечественных преференций продадут успешный мировой бизнес или переоформят его, как ныне модно, «на бывшую жену». Скорее мы останемся без их разработок — нынешних и будущих.