Время прагматизма

В ФАС ОТВЕТИЛИ на четыре главных вопроса о параллельном импорте

Полтора года назад, в декабре 2011 года, Высшая школа экономики опубликовала результаты исследования, проводившегося по заказу РАТЭК (Ассоциация торговых компаний и товаропроизводителей электробытовой и компьютерной техники) и «Русбренда» («Содружество производителей товаров повседневного спроса»). Исследование вполне ожидаемо показало, что параллельный импорт, то есть завоз в страну товаров без разрешения производителя (он же владелец бренда) принесет нашей стране больше вреда, чем пользы. Поскольку в глазах правообладателей станет свидетельством нарушения их прав и отказа российских властей от ранее взятых на себя международных обязательств в области защиты интеллектуальной собственности, приведет к росту риска для потребителей купить некачественные товары, принесет убытки отечественным производителям и т. д. Завершались многочисленные аргументы торжественной фразой: «Нарушение прав собственности в принципе не может оправдываться исключительно аргументами экономической целесообразности».

Последовавшие той же весной дискуссии с участием ряда министерств и ведомств под руководством вице-премьера Игоря Шувалова не привели к принятию какого-либо решения, вопрос был отложен на год. В мае этого года дебаты возобновились, и, похоже, власти склонились к тому, что пользы от либерализации будет больше, чем вреда.

А в конце мая вышло новое исследование «Интеллектуальная собственность и развитие: время прагматики», которое ВШЭ провела совместно с фондом «Сколково», Лондонским университетским колледжем и Университетом Нью-Йорка. Уже во вступительном слове осуждается копирование иностранного законодательства, не учитывающего нужды страны. В качестве примера было приведено как раз принятие в России национального режима исчерпания исключительных прав, при котором производитель товара или владелец бренда имеет право определять, кто и где может продавать его продукцию (при международном принципе исчерпания он теряет возможность контролировать судьбу продукции после ее первой продажи).

И в дальнейшем обсуждение, по сути, вертится вокруг параллельного импорта. Хотя есть и интересные «общетеоретические» замечания. Например, со ссылками на западные источники указывается: «Крупные, вертикально интегрированные компании стратегически заинтересованы в ослаблении режима защиты прав собственности... В сфере информационных технологий такие корпорации, как Microsoft и IBM, имеют достаточно возможностей для непатентной защиты своих разработок. Тогда как сильная патентная защита для маленьких фирм является гарантом получения доходов от собственных разработок, она одновременно вынуждает крупные компании в случае необходимости инновационной технологии нести значительные расходы на покупку лицензии либо отказываться от производства. Для защиты от подобных исходов крупные компании создают лоббистские группы, продвигающие их интересы в законодательной сфере. Примеры таких групп — Information Technology Industry Council... и Business Software Alliance».

В общем, изобильные теоретические выкладки позволяют сделать вывод, что «не существует однозначных эмпирических и теоретических доказательств позитивного воздействия жесткого режима защиты прав интеллектуальной собственности... на экономическое и социальное развитие стран» и что «невозможно и некорректно проводить анализ эффективности этого института [охраны прав на результаты интеллектуальной деятельности. — Прим. ред.] вообще». А надо анализировать его эффективность в каждой конкретной области.

Обоснованию незаконности препон на пути параллельного импорта в исследовании посвящен отдельный раздел — «Параллельный импорт: преодоление мифа», в котором история вопроса прослеживается начиная от решений Верховного суда США 1873 года и имперского суда Германии 1902-го. Приведенные примеры свидетельствуют, что ведущие индустриальные державы уже в те времена перешли к ограничению прав производителя «первой продажей». Разумеется, правообладатели не оставляют попыток изменить положение, но, например, в марте нынешнего года Верховный суд США пришел к выводу, что доктрина «первой продажи» не допускает какого-либо зонирования рынка и любой товар, легально выпущенный в обращение, подлежит свободному обороту, не считаясь с желанием обладателя исключительных прав. Несмотря на указание одного из членов суда, что таковое положение дел невыгодно Соединенным Штатам.

На примере «Сколково»

Для предметного выяснения того, как влияет запрет параллельного импорта на деятельность российских инноваторов, было проведено анкетирование трех сотен резидентов «Сколково». Большая часть из них покупает иностранную продукцию у официальных поставщиков (78% ) или напрямую — у производителя за рубежом (32,8%). На неофициальные каналы пришлось 15,3%, на иные — 6,4%. В сумме получилось больше 100%, поскольку у некоторых компаний несколько каналов закупок, но большинство (73%) все-таки довольствуются одним, еще 21% — двумя (как правило, в 85% оба «легальные»).

Законопослушность сколковских резидентов неудивительна — инновационная деятельность не слишком сочетается с освоением таможенных премудростей, кроме того, у «Сколково» есть таможенные преференции. Тем не менее (см. врезку «Ситуация с иностранной продукцией на российском рынке в вашей отрасли») недовольных немало. И недовольны они, в силу упомянутой законопослушности, в массе своей «правильными» импортерами.

Так, 81% из числа опрошенных считают, что в Россию импорт продукции для их отрасли поставляется по более высоким ценам, чем в другие страны, причем наценка может составлять сотни процентов, 76% — что новинки приходят с запозданием (это может быть критично для инновационных компаний), 65% — что ассортимент продукции, интересующей опрашиваемых, ограничен (это также затрудняет плодотворную деятельность). При этом 31% указали, что на рынке много контрафакта, а 22% — что поставляемые к нам товары более низкого качества, чем в других странах.

Две последние цифры, с одной стороны, невелики, с другой — речь идет не о ширпотребе, а об оборудовании и материалах, закупаемых резидентами «Сколково» для работы, преимущественно по официальным каналам.

По отношению к запрету параллельного импорта мнения разделились. 41% респондентов считают его неоправданным, 22% — оправданным, а 37% затруднились ответить. При более детальном рассмотрении выяснилось, что у компаний использующих два канала закупки, гораздо выше доля респондентов, высказывающих негативное отношение к запрету параллельного им порта, а доля затруднившихся ответить гораздо ниже. Последнее вполне понятно, а что касается негатива, то он, вполне возможно, связан с опытом нелегального использования параллельных каналов.

Подтверждением этому может служить то, что 54% опрошенных считают, что их бизнес в той или иной степени выиграет в случае легализации, лишь 6% ожидают проблем, 41% затруднились ответить. Аналогичный вопрос относительно экономики страны в целом дал соотношение 43:8 (затруднились ответить 37%, 12% сочли, что ничего не изменится).

В общем, заключают исследователи, запрет параллельного импорта крайне вреден и в целом для страны, и для деятельности инновационных компаний, причем последние в массе своей не осознают, насколько этот запрет им мешает. Среди наиболее часто закупаемых инноваторами групп товаров не последнее место занимают электроника, компьютеры и программное обеспечение, поэтому Computerworld планирует опросить представителей лидеров рынка с целью узнать их мнение по данной проблеме.