«Открытые системы»

Новый директор ИТМиВТ о результатах первого года работы и планах на будущее

Недавно исполнился год с того момента, как Институт точной механики и вычислительной техники им. С. А. Лебедева Российской академии наук (ИТМиВТ) возглавил его бывший сотрудник Сергей Калин, основатель компании «Открытые технологии», крупного отечественного системного интегратора. Оборот ИТМиВТ в 2005 году составил 173 млн. рублей, что на 84% больше, чем в 2004-м, а средняя зарплата сотрудников уже в этом году составила 26 тыс. рублей.

Новое руководство института видит свою миссию в воссоздании отечественной школы инновационных разработок в сфере ИТ. По данным Harvard Business Review, мировой рынок наукоемкой продукции к 2010 году составит 3,5 трлн. долл., из которых 1,2 трлн. долл. придется на ИТ. В России сосредоточено 10-12% всего мирового научного потенциала, но, как утверждают в том же Harvard Business Review, доля России в мировом выпуске наукоемкой продукции сегодня не превышает 0,4%. Это делает исключительно актуальной задачу построения системы инноваций, что вполне реально, учитывая сохраняющийся высокий уровень творческой активности в стране.

Сергей Калин: «Мы хотим создать IP в России, а не продавать ‘мозги’. Офшорная разработка — это та же ресурсная экономика, а мы хотим участвовать в создании экономики созидательной, инновационной»

ИТМиВТ, основанный в 1948 году, — один из лидеров фундаментальных и прикладных исследований в области информатики, вычислительной техники и микроэлектроники. Основные научно-исследовательские направления института — высокопроизводительные вычислители, сенсорные сети, биотелеметрия, информационная безопасность и криптография.

О результатах первого года работы в ИТМиВТ и планах на будущее с новым директором института беседует главный редактор журнала «Открытые системы» Дмитрий Волков.

Каков нынешний статус ИТМиВТ? Как вы добиваетесь столь завидных финансовых результатов?

Юридически институт является федеральным государственным унитарным предприятием (ФГУП) и подчиняется Федеральному агентству по промышленности (ФАП), а методологически — Российской академии наук; такая структура родилась еще в начале 60-х годов в связи с решением ряда специфических народнохозяйственных задач. Все, что мы сегодня имеем, — от контрактов, которых добиваемся сами. Кроме того, мы отказались и от такого традиционного для научных организаций источника доходов, как сдача помещений в аренду, почувствовав необходимость освободить площади для размещения сотрудников.

Сегодня у нас три источника дохода: интеграционные проекты государственного масштаба (в частности, мы являемся субподрядчиками НИИ «Восход» в проекте для МИД РФ по созданию биопаспортов); заказные разработки, выполняемые нашим дизайн-центром для коммерческих компаний и госучреждений; прикладные инновационные разработки, которые пока финансируем сами, не надеясь на прямую поддержку государства.

Думаю, что у российской науки прошел период выживания за счет сдачи помещений в аренду, ожидания субсидий от государства и т. п. Пришло время реализовать себя; у нас просто нет другого выхода. При этом надо как можно быстрее выйти со своими разработками на международный рынок, что позволит защитить себя от конъюнктурных и социально-политических колебаний внутри страны. Все, что делает ИТМиВТ, мы будем представлять на рынок, в частности путем открытия наших представительств за рубежом. Однако этот путь не быстрый и займет несколько лет. Для продвижения своих разработок мы собираемся в следующем году открыть офис в Калифорнии.

Поговаривают, что отечественный научно-технический потенциал остался в прошлом. Отнюдь не все специалисты уехали на Запад, мало того, многие возвращаются, принося с собой опыт управления научными разработками. Конечно, в нашей области технологии меняются очень быстро и надо постоянно создавать новые коллективы, однако с точки зрения кадрового потенциала в России еще имеются ресурсы, чтобы обеспечить свои собственные научно-технические запросы, а также выполнить зарубежные заказы.

Какие изменения претерпела структура управления институтом?

Мы полностью отказались от прежней системы управления. Еще совсем недавно в рамках различных НИИ существовали лаборатории по типу малых предприятий, которые сами искали заказы, организовывали продажу тех или иных продуктов, созданных на основе разработок научных подразделений. При этом делались определенные отчисления администрации, которые вместе со сдачей площадей в аренду и позволяли сводить концы с концами. Правда, судя по недавнему состоянию ИТМиВТ, с трудом. Кроме этого, подобная организация порождала внутреннюю конкуренцию, когда одни зарабатывали деньги, используя плоды труда других.

Теперь управление в ИТМиВТ построено по матричному принципу. Для выполнения проекта набираются команды из разных подразделений, между которыми теперь нет никаких соревнований за премии. Институт — это единая организация. Возрожден Научно-технический совет, который на основе предоставленных отделом маркетинга отчетов о состоянии рынка новых продуктов, востребованных услуг, имеющихся в определенной области исследований и т. п., предлагает направления развития подразделений института и подправляет планы. Имеется своя коммерческая служба, которая ищет заказы и берет на себя все заботы о продвижении продукта или услуги, а научным подразделениям остается «лишь» творчество.

Как избранный вами путь развития соотносится со столь популярной сегодня идеей технопарков?

По поводу технопарков мне трудно говорить определенно, но такое ощущение, что потенциал уже существующих академических и отраслевых институтов можно было бы использовать полнее, создавая на их базе успешные предприятия, привлекая готовые кадры с фундаментальными знаниями, опытом работы в больших проектах. Между тем технопарки — это лишь инфраструктура, которую создать относительно несложно, а кто будет работать, как привлечь и подготовить нужные кадры? Как только пройдет эйфория, придет понимание, что этим паркам надо что-то разрабатывать… Не проще ли и дешевле восстановить готовые инфраструктуры российских отраслевых прикладных институтов?

Кое-где еще есть специалисты среднего возраста, которые могут вернуться и восстановить научные школы. Эти два процесса — создание технопарков с нуля и воссоздание НИИ — должны идти параллельно, но реформу науки нужно проводить в направлении размежевания фундаментальной и прикладной науки.

Известные в ИТ-мире гуру отмечают растущую доминанту денег в научном сообществе, ведущую к увеличению пропасти между наукой и практикой. Что вы можете сказать по этому поводу?

Если государство хочет быть великой державой, оно должно финансировать фундаментальные разработки и ряд крупных стратегических прикладных областей: космос, ядерные исследования и т. п. Вместе с тем прикладной науке необходимо ориентироваться на потребности бизнеса. При этом не существует никакой российской специфики взаимоотношений науки, бизнеса и промышленности — у нас происходят те же процессы, что и на Западе. В свое время я изучал опыт работы университетов Шотландии. Все фундаментальные разработки там финансируются правительством, но недостаточно, поэтому они пытаются работать по заказам промышленных предприятий, в частности выполняя на своих вычислительных системах моделирование для автомобильной промышленности, но в целом это у них не очень получается. С другой стороны, у фундаментальной науки в принципе не должно быть цели достичь каких-либо конкретных результатов: она не работает по ТЗ. И, напротив, в штате всех ведущих ИТ-компаний обязательно имеются менеджеры, которые целенаправленно и постоянно изучают текущее положение дел в фундаментальной науке, ища зерна рационального, которые можно взрастить в прикладной науке, а затем передать в бизнес.

Прикладная наука и бизнес должны идти вместе, взаимодействуя, например, через инновационные центры, коммерциализирующие результаты научных исследований. В ИТМиВТ мы создали такой центр — инкубатор инновационных предприятий, призванный выполнять всю работу по доведению идеи до рыночного продукта. Инновационная цепочка начинается с оценки идеи экспертным советом, подготовки бизнес-плана, привлечения финансирования из внутренних и внешних источников, создания работающего прототипа и завершается организацией компаний-«стартапов» и выводом продукта или услуги на рынок.

Что станет продуктом этих «стартапов»?

Инновационные продукты, решения и услуги для рынка информационных и коммуникационных технологий, обладающие технологической новизной, рыночной перспективой и потенциальной коммерческой привлекательностью. Продукты и услуги должны обладать достаточной конкурентоспособностью для вывода не мировой рынок.

В настоящее время ИТМиВТ концентрируется на инновациях, соответствующих основным направлениям деятельности института, таким как вычислительные системы, сенсорные сети, телеметрические системы, биотелематика, информационная безопасность, авионика, микроэлектроника, радиолокационные системы, так как у института есть в этих направлениях эксперты. В будущем мы собираемся расширить список направлений.

Приведу только один пример из области сенсорных сетей, позволяющих создавать интеллектуальную, «умную» среду через измерение параметров окружающей среды. Программно-аппаратный комплекс, разработанный на основе технологии сенсорных сетей, позволяет осуществлять удаленный мониторинг физиологических параметров лабораторных животных в реальном времени. Результаты успешных испытаний имплантируемой биотелеметрической системы, проведенных на факультете фундаментальной медицины МГУ и в некоторых других институтах, являются основанием для начала разработки систем, применяемых в человеческой медицине. Особый интерес представляет новая волна нейроимплантатов — устройств, применяемых для лечения ряда социально значимых неврологических расстройств, таких как болезнь Паркинсона, болезнь Альцгеймера, трудноизлечимые случаи эпилепсии, при восстановлении после травм спинного мозга. В Америке с помощью нейростимуляторов предполагают лечить даже ожирение, и ожидают, что это едва ли не крупнейший сегмент рынка. ИТМиВТ работает над созданием устройств, которые составят серьезную конкуренцию западным нейростимуляторам благодаря превосходству функциональности и более демократичной цене.

До какого момента институт должен сопровождать подобные проекты?

Прикладная наука должна быть нацелена на конкретные результаты, и наша задача — сделать рабочий прототип, провести маркетинговые исследования рынка, найти конкурентные преимущества, создать IP (здесь intellectual property, «интеллектуальная собственность». — Д. В.), которая останется в нашей стране, сформировать инфраструктуру компании, которая будет в дальнейшем вести коммерческую реализацию этой идеи.

На Западе в роли подобных инкубаторов обычно выступают университеты, а в России?

Советская система была построена так, что большая часть исследований велась в НИИ и КБ, и такая система сохраняется до сих пор. На мой взгляд, логично создавать инкубаторы и выращивать инновационные компании на базе научно-исследовательских институтов.

Как складываются отношения с заказчиками?

Проще всего нам работать с государственными структурами, представителям которых комфортнее общаться с такой же государственной организацией, какой сегодня является ИТМиВТ. Обычно мы слышим от них что-то типа: «Да, ходят вокруг нас коммерческие структуры, но сегодня они есть, завтра нет, и у нас нет никаких рычагов воздействия на них». Трудно работать с зарубежными заказчиками — они не любят и не понимают бюрократии, сопровождающей взаимодействие с государственными структурами, однако мы не навечно подчинены ФАП: у правительства есть планы акционирования научных организаций. Тем не менее мы разрабатываем программное обеспечение и чипы для компаний из Израиля, Швейцарии, США и Великобритании.

Ваше отношение к акционированию?

В рамках акционерного предприятия работать, надеюсь, будет проще. Та форма организации науки, которую мы наблюдаем сегодня, — это советская форма, которая давно себя изжила. Повторюсь, прикладная наука должна быть тесно связана с бизнесом, а фундаментальная наука должна финансироваться государством, как это делается во всем мире. Например, исследовательские центры крупнейших ИТ-производителей имеют огромные бюджеты и нормально существуют.

Почему крупные отечественные ИТ-компании с их ресурсами не решают аналогичных задач и не пытаются инвестировать в научные разработки, если не считать, правда, некоторой активности вокруг технопарков?

Прежде всего, крупных ИТ-компаний в России не так уж и много. Тем не менее некоторые, по моим сведениям, пытаются инвестировать в собственные разработки. Почему это не приобретает массовый характер? ИТ-бизнес, связанный с перепродажей готовых решений, имеет достаточно короткий цикл, тогда как деятельность по созданию собственных инновационных продуктов требует гораздо больше времени и связана со значительными рисками. Еще в «Открытых технологиях» мы запустили ряд инвестиционных исследовательских проектов и начали работу над созданием собственных продуктов.

Как в ИТМиВТ решается вопрос с кадрами?

Возможно, это звучит несколько пафосно, но я бы считал большую часть своей задачи выполненной, если выпускники ведущих вузов страны будут работать по специальности и останутся в России, а не уедут за границу. Что касается конкретных шагов, у нас установлены тесные взаимоотношения российскими университетами. Мы ведем кафедру в МФТИ, наладили отношения с МГУ. Начиная с третьего-четвертого курса студенты работают в ИТМ и ВТ в составе групп, выполняющих реальные проекты института. Однако для работы с молодежью требуется среднее звено квалифицированных специалистов, которых как раз сегодня в стране почти нет. Мы начали процесс возвращения бывших сотрудников института, приглашаем менеджеров, успевших поработать в зарубежных лабораториях. Далеко не всем нравится менталитет западных компаний, не все могут интегрироваться к корпоративным правилам и адаптироваться к различиям в культуре. Это касается специалистов, работающих как за рубежом, так и в центрах на территории России. В этом смысле мы конкурируем с лабораториями ведущих ИТ-компаний, и, хотя такие кадры недешевы, мы идем на это.