Глава Inprise о совершенных за последние годы ошибках и о сделанных из них выводах

Я не хочу думать о прошлом. Я хочу думать о том, как нам двигаться вперед. Дейл Фуллер, временный президент Inprise/Borland

Смятение — состояние привычное для Inprise. Эта компания-производитель программного обеспечения хорошо известна под именем Borland как создатель инструментальных средств разработки Delphi, C++Builder и JBuilder. За последние десять лет компания подвергалась бесконечным сменам стратегии, пережила череду директоров и политических потрясений, все вместе это создавало ощущение нестабильности ее положения.

В недавнем интервью репортеру еженедельника Computerworld Hong-Kong Винни Лай временный президент и исполнительный директор Inprise/Borland Дейл Фуллер рассказал о совершенных за последние годы ошибках и тех выводах, которые сделало руководство компании. Мы публикуем фрагменты этого интервью.

Вы должны были знать о неразберихе, царящей в Inprise/Borland, до того, как согласились занять пост директора в апреле 1999 года. Что вы увидели, когда пришли в компанию?

Когда я пришел в компанию, я сказал себе: «О Господи, вот это зоопарк!» Я поговорил со своими коллегами, и они рассказали мне, что здесь давно не наводили порядок. До моего появления здесь сменилось пять директоров. Основателем компании был Филип Кан. Он провидец. Он великолепный, фантастический человек и воистину харизматическая личность. Но между ним и мной здесь побывало по крайней мере пятеро. И все они были либо финансистами, либо производственниками. Они не знали, как включить компьютер.

Они потеряли представление о том, кто на самом деле является потребителем продуктов нашей компании. Наш потребитель — разработчик. Нас нельзя назвать Internet-компанией. Мы компания, которая помогла созданию Internet. Я не могу, как Эл Гор, вице-президент США, сказать, что я изобрел Internet. Но все Internet-фирмы начинали с наших продуктов. Я пользовался этими продуктами, когда создавал свою собственную Internet-фирму. Если вы присмотритесь повнимательнее, то поймете, что у этой компании огромное наследство. Это действительно прекрасная основа, прекрасная архитектура. Но почему компания потеряла представление о том, кто на самом деле является ее потребителями? Этого я объяснить не могу. Я не знаю, почему. Я мог бы сказать, что люди, занимавшие ранее мое кресло, просто оказались близорукими.

Наша магистральная архитектура стала фундаментом для всего, что сейчас работает в Internet. Мы не получили признания, поскольку не понимали, как это можно сделать.

Поэтому, несмотря на все творившееся, вы захотели остаться?

Да, поскольку Borland была одной из тех, кто совершал революцию в компьютерной отрасли. У нее есть золотой самородок — великолепный инструментарий. Вокруг него сейчас много мусора. У нас есть 3 млн. пользователей, которые работают с Delphi. У нас огромное число пользователей, и они любят нас. У нас всегда было огромное количество сторонников, начиная с Microsoft, которая применяет продукты Borland. Это первая из причин, по которой я согласился.

А вторая причина... Конечно, было трудно, ужасно трудно решить: могу ли я пойти и помочь этой компании? открыть новые перспективы для людей, для себя и помочь компании развиваться? Это было бы здорово. Когда я принял компанию, за ее акцию предлагали 2,98 долл. Теперь акция стоит уже 9 долл. Так что всего за несколько месяцев мы утроили котировки.

Что, по-вашему, вызвало такой рост?

Коллективный труд. Я начал с того, что объяснил людям, что директора — не рок-звезды. Они не звезды. Если вы начинаете думать иначе, вы теряете контакт с людьми, которые обеспечили ваш успех. Если вы считаете себя выше кого-то, то вы заблуждаетесь. И тогда случается то, что случилось. Мы не раз это видели. Мы видели, как это происходило с Жилом Амелио из Apple и многими другими людьми. Вот почему я не хочу никогда терять контакт, и вот почему я всегда думаю о том, что перед названием моей должности стоит слово «временный». Я временный исполнительный директор и президент — потому, что хочу всегда помнить о том, что я могу завтра уйти.

Вы сказали, что некоторые генеральные директора начинают считать себя рок-звездами и теряют контакт с людьми. Так произошло и в Borland?

Я считаю, что это один из моментов. И таких моментов наберется целый список. Но я не хочу думать о прошлом. Я хочу думать о том, как нам двигаться вперед, поскольку прошлое на самом деле больше значения не имеет. Сейчас мы пытаемся делать то, что мы делали хорошо, и повторить это, двигаясь вперед и пытаясь избежать многих ошибок.

И как вы собирались это делать?

В течение первых месяцев я занимался тем, что пытался сплотить, внутренне укрепить компанию. Я понимал, что мне даже не нужно выходить за пределы компании и объяснять кому-либо что-либо, если я не могу выпустить продукт. Поэтому необходимо было разрешить тактические проблемы. Теперь мы обретаем опору и начинаем делать первые шаги. Вместо гигантских прыжков мы возвращаемся назад, чтобы проделать колоссальную работу, которая не была сделана раньше.

Так, в первом квартале мы понесли убытки в 25 млн. долл.; во втором — 10 млн. долл.; в третьем — 1 млн. долл. В первом квартале мы потратили 10 млн. долл. наличными; во втором — 10 млн. долл.; в третьем квартале — ничего. Я с нашим финансовым директором любим повторять: цифры не лгут. Это очень трудная работа, требующая огромного напряжения. Дайте людям возможность делать то, что они должны делать, выполняйте данные обещания, будьте ответственны, будьте умеренны. Вот и все, что мы делаем. И на самом деле слово «исполнительный» (executive) — ключевое. Оно имеет два толкования: или вы выполняете свою работу, или вас накажут.

Какие из тактических вопросов вам пришлось решать?

Такие, как своевременный выпуск продуктов, контроль за тем, чтобы набор возможностей продукта соответствовал потребностям пользователей. Возвращение к ориентации на своих клиентов. Гарантия того, что эти принципы будут реализованы для каждого продукта, то есть четко определено, кому нужен этот продукт, почему он им нужен и сколько они готовы за него платить. Это фундаментальные вещи, о которых твердят в любой бизнес-школе.

Это очень, очень трудная работа. Заставить людей изменить свои цели, прекратить тратить деньги на нелепые вещи. В нашей компании с момента моего прихода нет лабораторий, поэтому мы смогли сократить расходы, увеличить оборот и прибыль. Нам предстоит сделать еще очень многое.

Какие ошибки, совершенные в прошлом, привели к тому, что компания потеряла представление о своих клиентах?

Компания полтора года назад отказалась от своего основного клиента — от разработчика. Они говорили: «Нам больше никто не нужен, мы ориентируемся на предприятие». И название сменили с Borland на Inprise. Кто знает, что такое Inprise? Но если вы спросите, что такое Borland, то откликнутся многие.

Если вы посмотрите на мою визитку, то убедитесь, что мы вернули имя Borland. Так что теперь наша компания называется Inprise/Borland. Это ключевой момент. Мы хотим вернуться к тому, ради чего была основана наша компания — к созданию прекрасных инструментальных средств для разработчиков.

Одна из основных вещей, которую я понял в своей жизни, состоит как раз в том, что всегда нужно прислушиваться к своим потребителям и понимать, что происходит. В 1978 году я начинал как программист. Я имел дело с Фортраном, Коболом и Паскалем, в этом состояла вся моя жизнь. Вот почему я люблю общаться с нашими потребителями. Я считаю, что это основа основ.

Сейчас Microsoft принадлежат 10% акций Inprise/Borland. Как это влияет на работу компании и что об этом думают ваши клиенты?

Я думаю, что сперва они отнеслись к этому весьма настороженно — они не знали того, что происходит и почему. Когда я разъяснял ситуацию, то сказал: «Послушайте, между нами нет войны. Microsoft безусловно является лидером рынка. Мы должны с ней сотрудничать».

С другой стороны, Microsoft оказалась достаточно мудрой, чтобы сказать: «Эти парни создают довольно приличные продукты. Мы должны сотрудничать и совместно работать». Microsoft не может заниматься CORBA, поскольку Microsoft остается приверженцем своей модели Component Object Model. Они не могут заниматься Linux или Solaris, поскольку сосредоточены исключительно на Windows. Мы — Швейцария, которая готова приютить всех. На самом деле перед нами открываются прекрасные возможности, поскольку мы можем сотрудничать со всеми. И вот почему Microsoft, Sun, IBM, HP работают с нами. Мы им нужны, потому что они не могут нормально разговаривать друг с другом. Они ненавидят друг друга. Мы же и есть то, что их связывает.

Если Microsoft будет разделена на более мелкие компании, то как это повлияет на Inprise/Borland?

Я считаю, что, говоря об этом, мало кто останавливается на сути. Вспомним ситуацию с AT&T. После того как эта корпорация была разделена на более мелкие компании, прошло, наверное, лет пятнадцать полной неразберихи, прежде чем они начали снова действовать вместе — за это время в США появилось много компаний, таких как GTE, которые открыли рынок и стали очень крупными.

Мы жили в эпоху войн и тяжелой борьбы. Так продолжается и поныне. Мы по-прежнему существуем и вновь становимся рентабельной компанией. И до тех пор, пока мы существуем, будем так жить и двигаться дальше. Радует то, что в этом мире всегда будут существовать разработчики. Им всегда будут нужны решения. Internet, Linux, который набирает силу, аренда приложений и все остальное... Мы предлагаем ключевые компоненты этих решений.