В России обострился достаточно типичный для мирового рынка конфликт торговых марок. Единственное его отличие от множества других состоит в том, что он интернационален: на название "interbase" претендуют Российский НИИ искусственного интеллекта и Borland International. Их противостояние продолжается уже пять лет, однако лишь в последнее время конфликт из вялотекущей формы перешел в острую: Институт подал на Borland в суд и предпринял ряд других мер, цель которых - донести точку зрения компании до компьютерной общественности
Предыстория
В 1988 году ученые из Новосибирского Академгородка зарегистрировали фирму "Интеллектуальная технология", которая в 1991 году по решению Комитета РСФСР по высшему образованию и науке была реорганизована в РосНИИ ИИ.
В том же году Институт зарегистрировал название InterBASE (образованное из сочетания INTERface for dataBASEs) как торговую марку своей естественно-языковой оболочки для доступа к базам данных.
Американская часть истории на четыре года длиннее. В 1984 году была зарегистрирована фирма Interbase Software, которую затем купила компания Ashton-Tate. В 1992 году Borland в свою очередь приобрела Ashton-Tate и перерегистрировала ее торговые марки на свое имя, и в 1993 году в США был зарегистрирован товарный знак Borland InterBase, состоящий из двух слов, а не из одного, как в случае с РосНИИ ИИ. (Зарегистрируй россияне свою разработку, как, например, RosNII InterBASE, проблемы бы не возникло.) В 1997 году Borland образовала дочернюю компанию, получившую уже известное имя Interbase Software, которая и продолжила разработку СУБД. В СССР первые дистрибьюторы продукции Borland появились в 1989 году; представительство этой компании в нашей стране было создано в 1991 году.
О существовании продуктов с близкими названиями стало известно на рубеже 1992-93 годов. Тогда в Borland была послана копия свидетельства НИИ ИИ на товарный знак InterBASE. Поскольку прямого совпадения не было - "InterBASE" все же не "Borland InterBase", то со стороны российского представительства компании не последовало никаких действий.
В январе 1996 года на проблему обратили внимание высокие государственные инстанции. Представительство получило письмо за подписью одного из заместителей председателя Госкомитета по информатизации Дмитрия Лаврова. В нем констатировался факт нарушения законодательства. Кирилл Ранев, глава российского представительства Borland, не будучи уполномочен представлять компанию по юридическим вопросам, реагировал соответственно: поблагодарил и предложил обратиться к вице-президенту Borland.
После этого между представительством и Институтом состоялись многочисленные телефонные переговоры, проходившие, по-видимому, на повышенных тонах. В ходе переговоров РосНИИ, по версии Borland, выдвинул требование уплатить изрядную сумму в качестве возмещения морального и финансового ущерба.
Не добившись желаемого, Институт подал в суд на Borland International и ряд ее российских партнеров, обвиняя их в использовании чужой торговой марки.
Первое заседание арбитражного суда было назначено на декабрь 1996 года. С тех пор оно пять раз переносилось из-за несоблюдения формальной процедуры уведомления ответчика о судебном заседании.
Помимо обычных методов (под которыми подразумевается обращение в судебные инстанции), РосНИИ ИИ распространяет на семинарах компании и в Internet листовку: "Modus operandi компании Borland в России весьма далек от правил цивилизованного рынка",- подписанную директором института Александром Нариньяни. В этом документе, в частности, говорится следующее: "Институт делал все возможное в нахождении решения этой проблемы, имевшей для коллектива самые серьезные финансовые и моральные последствия, а Борланд полностью игнорировал все наши попытки". Это "вынудило Институт обратиться в Арбитражный суд города Москвы", но, "несмотря на ясность дела, суд не смог за год сделать ни шагу вперед".
Институту нужна справедливость. И компенсация
Понятно, что у директора Института Александра Нариньяни есть и доводы для суда. Итак, его мнение о конфликте РосНИИ ИИ и Borland International и возможные пути его разрешения
Александр, в чем, по-вашему, суть проблемы?
РосНИИ ИИ ведет работы в области математики естественных языков, где мы - признанные мировые лидеры. Только за прошлый год наш Институт опубликовал 50 научных трудов. Конфликт из-за торговых марок очень неприятен для меня. Приходится тратить нервы и время, которое я бы с большим удовольствием посвятил научной работе. Кроме того, я очень уважаю компанию Borland, как создателя многих интересных технологий.
Однако же они считают, что на молодом российском рынке американским голиафам позволено все. Этика и цивилизованная коммерция упорно игнорируются. Они ведут себя, как белый человек в деревушке папуасов.
Мы несколько раз пытались обратить внимание руководства Borland International на прямое нарушение с их стороны российского и международного права, однако до сих пор удовлетворительного ответа не получили. В прошлом году мы были вынуждены подать иск в Арбитражный суд.
Почему вы не хотите разговаривать с российским представительством Borland?
Мы связывались и с ними, однако в структуре Borland это небольшой региональный филиал, не уполномоченный принимать какие-либо решения.
Интересы Borland International в конфликте с Институтом представляет юридическая фирма Baker & McKenzie... Я несколько раз обращал внимание их представителей на абсурдность позиции Borland, которая по мере продолжения конфликта все больше вредит собственной репутации. Именно через них я и послал недавно письмо президенту компании.
Какое письмо?
Я ознакомился с речью нового президента Borland International, Дела Йокама, прозвучавшей 7 мая этого года перед сотрудниками компании, в которой он объявил, что подает в суд на Microsoft за "неэтичное поведение на рынке". Речь шла о том, что Microsoft переманивает к себе ведущих разработчиков Borland и делает это не для того, чтобы усилить Microsoft, а чтобы ослабить конкурента. Я направил письмо главе Borland, указав, что совершенно согласен с ним по поводу необходимости коммерческой этики. Однако стоит вспомнить и о том, что в России Borland ведет себя ничуть не лучше.
С моей точки зрения, их претензии к Microsoft, возможно, и справедливы, но требуют серьезного обоснования. И если успех в споре с Microsoft неочевиден, то неприглядная позиция Borland в России совершенно ясна. Мое предложение руководству компании - разрешить нашу проблему цивилизованным образом и перейти от конфликта к кооперации, которая может быть весьма продуктивной для обеих сторон.
Что вы будете делать в случае отказа Borland пойти на компромисс?
Я уже сказал, что мы совершенно не хотим усугубления конфликта и превращения его во "второй фронт" по отношению к Borland в их тяжбе с Microsoft. Хотя и уверен, что в случае его обострения сумма, которую Borland придется уплатить за незаконное использование торговой марки InterBASE в России, скорее всего, будет во много раз выше, чем при возможном сегодня мирном завершении.
И о какой сумме идет речь?
На судебном процессе пока вообще не обсуждается выплата каких-либо сумм. Речь идет о незаконности использования Borland торговой марки InterBase, которая в России зарегистрирована Институтом еще в 1990 году. После того как это подтвердит суд, можно будет ставить вопрос и о финансовых претензиях. Начиная маркетинг своей InterBase на российском рынке в 1993 году, Borland могла купить у нас лицензию или отказаться от использования этой марки в России.
В чем же Вы видите ущерб, нанесенный Borland InterBase Институту?
Я бы сказал, что ущерб не только в том, что они отняли рынок у нашего продукта, но и в том, что наш продукт отняли у рынка. В 1988 наша команда начала разработку оболочки InterBASE для создания естественно-языковых интерфейсов к популярным базам данных. Вскоре она стала завоевывать достаточно прочные позиции. В 1990 году ей была присуждена первая премия за лучшую прикладную систему Советской ассоциации искусственного интеллекта. На выставке CeBIT '93 наша InterBASE прошла в число финалистов конкурса на лучший европейский программный продукт, за что мы получили бесплатный стенд. Был и целый ряд публикаций. Заметим, что при этом до конца 1992 года никто ни разу не говорил нам о торговой марке InterBase.
Конечно, о признании свидетельствуют и продажи - в 1991-1992 годах мы продали несколько десятков экземпляров InterBASE, что было неплохо для небольшого научного коллектива на еще очень молодом отечественном рынке ПО.
Итак, InterBASE завоевывал признание и, несмотря на все тогдашние трудности, будущее вырисовывалось достаточно четко: у Института были не только научные, но и финансовые перспективы. Сотрудники были полны оптимизма и готовы некоторое время посидеть на хлебе и воде. Мы начинали поиск зарубежных инвесторов. Получили несколько инвестиционных предложений и всерьез думали о продвижении продукта на западный и американский рынки.
Но там уже была зарегистрирована торговая марка Borland InterBase. Как же вы собирались продавать свой продукт?
Мы бы поменяли название - при выходе на широкий рынок это не было бы драмой, поскольку до того под именем InterBASE мы продавали свою систему исключительно в России.
Так что планы у нас были грандиозные и, что самое главное, вполне осуществимые. Приход Borland International положил конец всему. Наш продукт перестали узнавать, потому что InterBASE ассоциировался с СУБД Borland. Оказалось, что на наши права и закон на российском рынке можно плевать совершенно спокойно. Многие разработчики потеряли веру не только в успех своей системы, но в способность Института выжить. Из Института стали уходить в коммерческие фирмы люди, которые работали в нем со студенческой скамьи. Нам пришлось закрыть два из трех основных в то время прикладных проектов. Сейчас, спустя четыре года, для разработки новой версии InterBASE формируется уже совершенно другая команда программистов.
Что было дальше? Три года мы действительно боролись за выживание и нам было не до отстаивания своих прав "в борьбе с Голиафом".
И когда год назад мы снова обратились к руководству Borland, выход из этой проблемы нашелся только один - обратиться в суд. Там наш иск пребывает и поныне. Состоявшееся в конце октября очередное (пятое или шестое) заседание в очередной же раз было отложено. Как мы знаем, порочная практика затягивания рассмотрения дел на долгие годы отработана в совершенстве. В данном случае используется очень простой метод: конечно, в Borland International прекрасно знают о каждом очередном заседании суда, но совершенно спокойно могут туда не являться, поскольку существующая у нас в стране с незапамятных времен сложнейшая многоступенчатая процедура уведомления о суде иностранных компаний ни разу не смогла проделать это официально. Следующее заседание отложено на полгода, и мы надеемся, что за этот срок Арбитражному суду удастся соблюсти все формальности.
Тем временем Borland не теряет времени: два раза их московское представительство обращалась в соответствующие инстанции и пыталась аннулировать регистрацию InterBASE как товарного знака в России на основании того, что он не соответствует требованиям российского закона. В этом иске им, конечно, было дважды отказано, но юмор ситуации и цинизм действий наших оппонентов заключается в том, что InterBase зарегистрирован компанией Borland в США, где правила регистрации практически идентичны нашим.
Какие же пути выхода из ситуации Вы видите?
Сегодня я еще надеюсь на приемлемый ответ на свое письмо к президенту Borland и переход от конфронтации к сотрудничеству. Если же не получится и в этот раз, то придется переходить к действиям совершенно другого масштаба, которые я пока не хочу даже обсуждать. Ясно одно: терпеть открытое нарушение российского и международного права кем бы то ни было в своей стране мы не собираемся.
"Мы могли бы обсудить вопрос..."
Свое мнение по вопросу о стоимости товарного знака высказал и региональный менеджер московского представительства Borland International Кирилл Раннеев
Что Вы можете сказать о сути конфликта?
Представьте себе такую картину. Из-за того что на перекрестке не работал светофор, иномарка "поцеловалась" с "Волгой". Неработающий светофор - вещь чреватая, а в нашем случае причина была именно в нем. Дело в том, что международное законодательство допускает регистрацию в разных странах схожих товарных знаков. Проблемы возникают, когда сфера интересов расширяется и пересекается. В результате столкновения номерной знак "Волги" был смят. Без номеров ездить, как известно, не полагается, и машина три года стояла во дворе, потихоньку ржавея. Затем владелец "Волги" подал в суд на шофера Daewoo, требуя взыскать с него стоимость ремонта и всю сумму недополученной за три года прибыли.
Аналогия прозрачна: РосНИИ ИИ подал на Borland в суд...
Да, они требуют признать использование нами товарного знака InterBase в России незаконным. Судя по всему, это только первый этап. Если решение суда будет положительным, последует иск о возмещении ущерба.
Я не против судебного разбирательства. Когда споры начинают решаться в судебном порядке, это свидетельствует о цивилизованности страны.
В суд подали на московское представительство Borland?
Ответчиками стали Borland International, Borland АО и ряд наших партнеров. Чтобы увеличить число виноватых, был организован сбор компрометирующих материалов. Наши партнеры в массовом порядке получали коммерческие предложения о продаже версий Borland InterBase в конфигурациях, рассчитанных на большое число пользователей. Счета, которые так и не были оплачены, выставлялись на десятки тысяч долларов. Особенно усердствовал в своем стремлении купить InterBase новосибирский ИСИ СОРАН. Но счета к оплате служили доказательством - дескать, вот у Borland какой в России бизнес! Вот как они активно используют InterBase! Вот сколько денег у нас отняли!
Это, наверное, может также ухудшить отношения между Borland и ее партнерами?
Институт действует в этом направлении очень активно: на наших семинарах разбрасывают листовки, размещаются публикации в Internet. Но своей цели НИИ ИИ не достиг. Отношения с партнерами у нас не ухудшились. Официальная позиция представительства Borland International состоит в следующем: при разрешении конфликта с торговыми марками компания будет руководствоваться интересами заказчиков, выбравших Borland InterBase. По решению суда (но именно по решению суда!) Borland готова отказаться от использования в России названия InterBase. Только названия, а не самого продукта. Мы назовем его как-нибудь по-другому.
Насколько это для вас серьезно?
Для компании это неприятно, но не смертельно. У нее остается продукт, разработчики, перспективы, гораздо более обширный мировой рынок, где Borland InterBase будет носить свое оригинальное имя. Да и российский рынок продуктов вряд ли станет меньше.
Другой вопрос, насколько такой поворот событий выгоден Институту? При продвижении своего продукта на мировой рынок им все равно придется (они и сами это понимают) изменить название. Так что у них получится InterBASE для локального рынка, причем даже в России таким трудом добытое Институтом название будет по-прежнему ассоциироваться с компанией Borland.
Наилучшим путем разрешения конфликта было приобретение Borland торговой марки InterBASE. Но сколько она будет готова за это заплатить?
В ходе телефонных "переговоров" с РосНИИ ИИ прозвучало требование, чтобы мы уплатили миллион долларов. Миллион долларов на рынке программного обеспечения - это значительная цифра. Надо изрядно потрудиться, чтобы заработать такую сумму, и тем более в России. Эта цифра несоизмерима с объемами нашего российского бизнеса.
Попробую произвести оценку. Оборот Borland International за последний финансовый год составил 150 млн. долл. Оценивая российский рынок в 0,5% мирового, а прибыль - в 15% от оборота, мы получаем около 110 тыс. долл. Получается, обсуждаемый миллион - прибыль российского представительства Borland International за 7 - 9 лет?
Я не имею права назвать вам обороты российского офиса.
Действительно, компании легче отказаться от дальнейшего бизнеса в этой стране, чем столько лет работать впустую.
Для успешных продаж нужны технологически привлекательный продукт, ориентированный на перспективную и популярную платформу, бизнес-план, маркетинговые усилия и партнерская сеть. В настоящее время рынок настольных СУБД, для которых разрабатывался InterBASE, практически умер. Сегодня используются либо клиент-серверные технологии, либо средства разработчика с хорошей организацией доступа к базе данных (тот же Delphi). Бизнес-плана и партнерской сети у Института нет, особых усилий в продвижении торговой марки, насколько мне известно, они не делали. Так что у Института из перечисленных необходимых условий имеется только научная база для программного продукта.
Предположим, решение суда окажется в пользу РосНИИ ИИ и компании будет предложено выплатить миллион?
Вообще-то это фантастика. Но даже если это и произойдет, то легального механизма обеспечения этого иска в России не существует. Мебель и компьютеры московского представительства Borland столько не стоят. Что касается получения денег с американской компании, для этого потребуется слушание дела в международном суде, например, в Гааге. А там могут выявиться некоторые забавные детали. Институт окрасил все в черные и белые тона, отдав черный цвет исключительно Borland и забыв о тех нарушениях, которые допускал сам. Но о них тоже можно вспомнить...
Судя по всему, вы ссориться не хотите?
Я лично ссориться не хочу, поскольку знаю и ценю академика Нариньяни за его научные труды. Не нужен этот скандал и Borland International.
На мой взгляд, мы могли бы обсудить размеры разумной компенсации Институту. Скажем, затраты на регистрацию торговой марки и ее продвижение. Кстати, на днях - просто перст судьбы - я получил по факсу коммерческое предложение с расценками на услуги по регистрации товарных знаков. Можете сами посмотреть - в общей сложности с трудом наберется 2 тыс. долл.
А дальше что...
Спор за право обладания торговой маркой - явление весьма нередкое, тем более сейчас, когда соответствующее законодательство начинает приобретает большую актуальность.
Из конфликтов, происходивших на территории России, отчасти подходит в качестве аналогии спор между компаниями CompuLink Research и "Фольком" за буквосочетание "CLR". В течение полугода оба претендента на заветные три буквы грозились подать в суд, призывали в свидетели сторонние силы ("Фольком" - коллег по Российской компьютерной ассоциации, CompuLink - не менее эфемерный в такой ситуации "здравый смысл"), щедро делились со всеми, кто интересовался, своими версиями зарождения конфликта и т. д. Потом спор сошел на нет: компании производят компьютеры, в названии которых фигурирует "CLR". "Фольком" - CLR VC, CompuLink - CLR Infinity. По словам генерального директора "Фолькома" Николая Емельянова, именно расхождение во втором слове и сняло проблему (тем более что фирмы работают в разных сегментах рынка).
Забавная проблема стоит перед Microsoft: торговая марка "Internet Explorer" принадлежит не ей, а небольшой американской компании Synet. Microsoft, как это принято в цивилизованном мире, пытается марку выкупить, Synet же упирается, и требует, чтобы Microsoft сменила название своего продукта. То ли из принципа, то ли хочет заработать побольше. Этому разбирательству тоже нет ни конца ни края.
Так что вопрос о марках не так уж прост. Computerworld Россия будет следить за развитием конфликта.